Позицию немногих троцкистов, сочувствовавших борьбе с фашизмом, лидеры IV Интернационала клеймили, как „социал-патриотическое извращение… несовместимое с программой и основной идеологией IV Интернационала“.
Фашисты отвечали любезностью на любезность. В условиях оккупации французские троцкистские организации, фактически с разрешения нацистов, проводили многочисленные собрания, съезды и даже конференцию европейских секций IV Интернационала.
Троцкистская литература выходила без всяких проблем. Единственным случаем „репрессий“ против троцкистской прессы является арест в 1941 г. Жака Ру – издателя „Парижской революции“. Жак был приговорен всего к 6 месяцам заключения, что было исключительно мягким наказанием для нацистского правосудия».
(Виктор Шапинов)
Не гнушались троцкисты и напрямую сотрудничать с Абвером. Об этом, к примеру, докладывал парижский резидент НКВД. Немцы использовали троцкистов для поиска ушедших в подполье руководителей Компартии Франции.
В своем дневнике Геббельс писал, что 24 июня 1944 года он отдал приказ создать три радиостанции, вещавшие на СССР. Одна должна была вести передачи в «белогвардейском» духе – то есть «за Россию против жидов и большевиков», вторая – в «национал-сепаратистском», пропагандируя украинский, белорусский, татарский и прочие национализмы. А третья… Правильно – должна была вещать в троцкистском духе. Правда, этот проект как-то не заладился. Немцы рассчитывали победить голой силой. К тому же советское руководство поступило просто и жестко – приказало сдать все приемники. Немцы же на оккупированной территории тоже не приветствовали наличие у населения радиоаппаратуры. Точнее – за это расстреливали. Но, как видим – тенденция…
Справедливости ради стоит сказать, что не все троцкисты были сторонниками непротивления немцам. Но и тогда их позиция была такой, что хоть стой, хоть падай. Так в № 87 «Бюллетеня оппозиции» за август 1941 года помещен материал «За защиту СССР!», подписанный Исполнительным Комитетом Четвертого Интернационала. Материал вызывает тихий ужас с чисто профессиональной точки зрения. Я уже упоминал принцип политической журналистики: «В статье должна быть одна мысль, повторенная не менее трех раз». Но троцкисты этого не могли. Они говорят в материале – да, надо защищать СССР. Но… поступиться принципами не в состоянии. Поэтому идет длиннейшее обличение Сталина: «Сам Гитлер является продуктом заката пролетарской революции, вызванного великим вредителем, имя которому Сталин. Мы повторяли и повторяем: без Сталина не было бы Гитлера! Над современным закатом Европы, над неисчислимыми бедствиями для трудящихся масс и над потерей великих надежд лежит мрачная тень Сталина, великого организатора пролетарских поражений!»
И так далее. Но ладно. А как защищать?
«Первым союзником СССР является германский пролетариат, у которого тот же враг: германский империализм. Но даже и теперь теснимая армиями Гитлера, бюрократия не решается апеллировать к нему. Она обратилась к немецкому народу, в том числе и к „честным национал-социалистам“ с воззванием, которое не заключает ни одной пролетарской ноты, а полно жалких и смешных ламентаций. В борьбе с германским империализмом пролетарский интернационализм является более могущественной силой, чем та помощь, которую Москва может получить от Лондона или Вашингтона».
Ну, и наконец, полный апофегей: «Чтоб покончить с Гитлером, – лучшим оружием является восстановление советской демократии.
Бюрократический режим, который существует благодаря компромиссу между пролетариатом и империализмом, не сможет надолго пережить войну. Даже в случае победы дни сталинской клики сочтены. Победа, даже в форме длительного сопротивления, разбудила бы все надежды советских масс и рассеяла бы апатию, накопившуюся за годы поражений. Рабочие и колхозники все меньше мирились бы с произволом бюрократов, а поражение германских армий неизбежно вызвало бы то, чего Сталин боится больше всего, – пролетарских восстаний по всей Европе. Теряя почву под ногами в огне европейских революций, Сталин последовал бы вскоре в бездну за Гитлером».
Как видим, во время Второй мировой войны троцкисты решили повторить лозунг Ленина о превращении империалистической войны в гражданскую. Между прочим, в Италии и Греции чуть было так и не случилось. Коммунисты, которые сильно окрепли в подполье, в движении Сопротивления, решили попробовать взять власть. Да и во Франции влияние ФКП после войны было очень сильным. А на троцкистов, которые примчались учить их жизни, люди левых взглядов смотрели мрачно: а вы кто такие и откуда взялись?
Окончание Второй мировой войны только ухудшило положение. Посыпалась колониальная система, в бывших колониях стали возникать повстанческие движения – словом, дел для революционеров было много. Но троцкисты ничего не могли сделать. Все события этой бурной эпохи шли мимо них. Троцкисты спорили о том, какой курс наиболее правильный. Простая мысль, что политическая идея вырабатывается в процессе реальной работы, им как-то в голову не приходила. Во второй половине ХХ века коммунистические и другие леворадикальные организации, пусть и на время, но приходили к власти во многих странах. А если не приходили, то представляли (да и представляют) силу, с которой приходится считаться. А вот троцкисты – никогда и нигде.
В 1953 году IV Интернационал фактически перестал существовать. Точнее, образовалось несколько организаций (их стали называть тенденциями), каждая из которых претендовала на то, что именно они и являются истинными продолжателями дела Троцкого.
Был ли Хрущев троцкистом?
Среди современных авторов существует версия, что Никита Сергеевич Хрущев являлся членом троцкистского подполья, до которого товарищи из «органов» не добрались. И ведь некоторые факты и в самом деле наводят на такую мысль.
Первое, что бросается в глаза, – это тот самый доклад на ХХ съезде КПСС. Аргументация на нем чуть ли не дословно повторяет книгу Троцкого «Преданная революция» и другие произведения Троцкого.
«Красной армии он (Сталин. – А. Щ.) нанес во всяком случае страшный удар. В результате нового судебного подлога она сразу стала ниже на несколько голов. Морально армия потрясена до самых основ. Интересы обороны принесены в жертву интересам самосохранения правящей клики. После процесса Зиновьева и Каменева, Радека и Пятакова, процесс Тухачевского, Якира и др. знаменует начало конца сталинской диктатуры».
Это Хрущев? Нет, это «Бюллетень оппозиции» № 56–57 за июль-август 1937 года.
То, что Хрущев (или тот, кто писал ему доклад) это произведение читал, – нет сомнений.
Но мы все читали понемногу. Давайте поглядим на политику этого государственного деятеля. Во внешней политике сразу бросается в глаза возвращение к идее мировой революции. Именно при Хрущеве СССР стал всаживать деньги в любой режим, лидерам которого хватало ума объявить, что они встали на социалистический путь развития. Им давали деньги, слали оружие и технику, строили школы и больницы, посылали специалистов… Результат известен – большинство стран очень быстро забыли про социализм, как только им перестали платить, и пошли искать иных спонсоров. Между прочим, при Брежневе бессмысленность этой деятельности отлично понимали. Но остановиться не могли. Ведь прекратить помощь и послать эти страны куда подальше означало – признать, что предыдущие вложения выброшены псу под хвост. На это никто не решился.
