Основательно был подкорректирован и Манифест: – он стал и яснее, и лживее. Никаких «закидонов» про республику там не имелось. Хотим Константина – и точка. А пока суд да дело – назначаем временное правительство.
Восстание в столице имело три цели: захват и изоляцию царской семьи, давление на Сенат с целью принятия Манифеста и захват арсенала. Первую цель Лунин не афишировал и подготовил все сам.
2. Вразнос!
Восстание 14 декабря, хотя и прошло с некоторыми накладками, достигло цели. Кроме «исторических» в нем принимали участие: Финляндский полк, часть кавалергардов и гвардейская артиллерия. Николай и Михаил Павловичи были арестованы, генерал Милорадович – убит. Захвачены арсенал и Петропавловская крепость. Манифест, правда, оказался филькиной грамотой, поскольку его приняло лишь небольшое количество сенаторов. Тех, кого удалось поймать. Но реального значения это уже не имело.
Хуже оказалось другое: предполагаемые члены временного правительства – А. М. Сперанский и другие авторитетные люди – уклонились от сомнительной чести в правительстве участвовать. Согласно революционной логике пришлось убить Николая и Михаила Павловича, а также Аракчеева и ряд других видных государственных деятелей. Вспомнили про (ранее отвергнутое) предложение Якубовича – разгромили кабаки и устроили небольшие массовые беспорядки. Благо желающих в них поучаствовать было хоть отбавляй. На несколько дней в городе воцарился хаос. Власть оказалась парализованной.
Тут же были отправлены гонцы на юг. В сообщениях указывалось: «все под контролем» и надо только оказать поддержку. Черниговский полк поддержали другие части. Арестованный Пестель оказался на свободе – и тут же рванул в столицу. Муравьев-Апостол двинулся на Киев. Город был взят, что обернулось грандиозным еврейским погромом. Константин узнал о происходящем очень скоро – но он мало что мог сделать. В Варшаве тоже начались волнения; значительная часть войск, состоявших из поляков, заняла нейтральную позицию. Константин, в силу особенностей характера, не смог решительными мерами переломить ситуацию – и оказался, по сути, под домашним арестом. Тем временем в столице продолжали действовать от его имени.
Прибыв в Санкт-Петербург, Пестель начинает с организации властных структур. Михаил Лунин, совершив переворот, потерял к происходящему интерес – и Пестель довольно легко пролез в руководители временного правительства. Сложилась «патовая» ситуация. Страна выжидала, поскольку все происходило от имени Константина, а Николай и Михаил были объявлены больными. Однако долго так продолжаться не могло. Пестель поспешил опубликовать манифест об освобождении крестьян. Документ был совершенно не продуман, наскоро сляпан и противоречив. Его можно было толковать вдоль и поперек. Но главное было сделано: можно было не слишком опасаться правительственных войск. Версия для народа была такой: Константин издал указ о «воле», но его похитили и держат в заточении. Скоро его освободят – и все будет хорошо.
Одновременно Пестель спешно организовывает управу Благочиния: он понимает, что для успеха затеи нужно обезглавить элиту. Людей, желающих вступить в новую структуру, довольно много – за обещанные привилегии и чины младшие офицеры из мелкопоместных дворян и унтер-офицеры стекаются к Пестелю рядами и колоннами. Дело им есть: в городе начинаются погромы. Зачинщиками выступают криминальные элементы, к ним присоединяются бесчисленные дворовые люди. «Благочинцы» указывают погромщикам верное направление. Пестель отряжает в провинцию комиссаров, проводящих его линию. Где-то их слушают, а где-то вешают на фонарях.
Бардак крепчает. Москва не признает нового правительства и отказывается выполнять его распоряжения. Начальникам удается сохранить порядок в ряде воинских частей.
Начинают нарастать разногласия внутри временного правительства. Часть декабристов, увидев, куда все катится, требует, пока не поздно, остановить процесс. Муравьев-Апостол заявляет о несогласии с Пестелем – и Киев выходит из-под контроля центра. Для того чтобы удержаться, Муравьев-Апостол провозглашает лозунг «самостийной Украины». Начинаются стычки с поляками, перетекающие в грандиозную украинско-польскую резню.
В деревнях творится черт знает что. Пестель предполагал отдать крестьянам половину земли, но, понятное дело, этого им показалось мало. Началось массовое истребление помещиков. Стали появляться самозванцы. Самым успешным из них был «Александр Павлович», который якобы хотел уйти в монахи, но, увидев, что творится, вернулся заступиться за народ и провозгласил программу в духе Пугачева: всю землю поделить, всех дворян перерезать. Он собрал значительную «армию», которая с переменным успехом сражалась с войсками, оставшимися верными старому правительству. Появились «Николай» и «Константин», чьи программы отличались только деталями.
Отвалилась Польша. Турция отправилась забирать назад Крым и прочие южные земли. Восстал Дон. Швеция, дождавшись своего часа, заняла Финляндию. Пруссия оккупировала Прибалтику.
Пестель пытается наводить порядок террором. Гвардейские питерские полки все еще остаются верными новому правительству, но в них растет раздражение. Какая-то видимость порядка поддерживается откровенным подкупом солдат и офицеров, на что со свистом уходит государственная казна. Прекращается подвоз продовольствия в Петербург…
В итоге Пестель и все его подельщики кончают жизнь на веревке. В России воцаряется полный хаос.
Пришел кто-то суровый, но справедливый – и навел порядок. Но страна к этому времени уже лежит в руинах, откатившись назад лет на триста.
А те из декабристов, которым каким-то чудом удалось выжить, заламывают в отчаянии руки и скулят:
– Да разве мы такого хотели…
3. Ничего не случилось
Конечно, это крайний вариант. Куда более вероятно, что, даже захватив власть, декабристы продержались бы немного – а потом бы всех их перевешали пришедшие в себя провинциальные генералы. Ну, а если НИЧЕГО бы не было? Совсем?
Ведь в реальности все – или почти все – держалось на Рылееве. Но ведь ему мог на голову кирпич упасть, он мог, допустим, солеными рыжиками отравиться…
Я не буду домысливать события. Начну с того же места.
После смерти Александра I декабристы долго и шумно совещались. Но – никакого конкретного решения так и не приняли. Не важно, по какой причине. Допустим, Рылеев и Трубецкой, узнав о доносе Ростовцева, все отменили. Заговорщики спешно уничтожили компромат и договорились, какие будут давать показания, в случае если за ними все-таки придут. Не надо иметь много ума, чтобы условиться: да, не поняли ситуации, полагали, что законный государь – Константин.
Сенатская площадь осталась пустой. И что? Да, Пестель был арестован. Но второго восстания тоже не было. Усердия у дознавателей было на порядок меньше, чем это оказалось в реальности. Ведь на самом деле произошло два настоящих крупных восстания! А так… Пестель ведь не сразу стал «колоться». Лишь когда убедился, что запираться бессмысленно. Первые реальные следы дали показания тех, кого взяли на площади. А в «виртуальном» прошлом их не взяли. «Русскую Правду» не нашли. И что? Да, господа, собирались, болтали о свободе. Да, мечтали о республике. Простите нас, дураков эдаких…
