Подполковник Страховщиков раскрыл на коленях свой небольшой, чуть больше обычной книги размером, портфельчик, и вытащил сложенный вдвое лист принтерной распечатки. Я успел заметить, что таких листов там было много, и хорошо, если все они предназначены мне. За такой подарок я готов был простить даже его невежливый вход в мой тесный кабинетик, и не рассматривать его, как демонстративный жест неуважения лично ко мне. Но он закрыл портфель, и пока, кажется, не собирался снова открывать. А распечатку развернул и положил передо мной на стол.
– Полюбопытствуйте, Артур Юрьевич.
Я полюбопытствовал. И не скажу, что новые данные доставили мне много удовольствия. Хотя обязательств верить им я на себя не брал.
Согласно данным оперативных источников, в настоящее время в Веденском районе Чечни в окрестностях поселения Киров-Юрт в плену содержатся старший лейтенант и старший прапорщик спецназа ГРУ, над которыми готовится показательный суд. Первоначально бандитами вместе с двумя означенными пленниками был захвачен еще и капитан спецназа ГРУ, который сумел убежать, убив двух человек. Впоследствии капитан сам был убит при повторном захвате.
– Извините, Максим Николаевич, – сказал я со вздохом, подавить который не сумел. – Я не совсем понимаю такие формулировки… Что означает «по данным оперативных источников»?
– Это, грубо говоря, означает, что мы используем сообщения осведомителей.
– Чтобы я принял ваш документ в качестве рабочего, мне необходимо более точное указание адреса осведомителя.
Подполковник Страховщиков почти откровенно усмехнулся надо мной. Опять слегка свысока. Неприятная это манера.
– Видно, что вы плохо владеете обстановкой в Чечне, Артур Юрьевич. Даже непонятно, как, с таким знанием реалий, вы можете вести дело, имеющее непосредственное отношение к Чечне.
– Я веду дело, имеющее непосредственное отношение к преступлению, – сказал я достаточно жестко, чтобы поставить его на место. – Для этого мне хватает навыков и опыта.
– Вот опыта вам как раз и не хватает, Артур Юрьевич, – нагло заявил Страховщиков. – Иначе вы понимали бы, что такое осведомитель. Если мы будет открывать каждого осведомителя, никто на нас работать не будет. Открытие – это смерть для осведомителя. Его ликвидируют в течение нескольких часов.
– Нам тоже приходится работать с осведомителями, и я хорошо знаком с этой системой.
– Вы путаете два разных понятия и не делаете различия в менталитетах. Северный Кавказ существенно отличается от остальной России по многим параметрам. И, в первую очередь, по межчеловеческим отношениям. Если у нас узнают, что человек, грубо говоря, «стучит», его просто будут сторониться и опасаться. На Северном Кавказе стукача убьют. И потому каждый оперативный сотрудник, имея собственных осведомителей, раскрывает даже перед своим руководством только их псевдонимы. И только в случае ухода на пенсию или в связи с переводом на другое место службы передает своих осведомителей другому сотруднику, но при обязательном согласии самого осведомителя. Таким образом…
– Таким образом, вы не желаете мне сообщить, откуда получены эти сведения, – настаивал я на своей линии.
– Таким образом, я даже сам не знаю, кто стал их источником. Прежде чем прийти в Москву, данные прошли по цепочке от низшего звена к высшему и попали ко мне. И я, на основании совпадения количества фигурантов и их званий, могу предположить, что разговор идет как раз о тех людях, которых мы разыскиваем с вашей подачи.
– В таком виде я не могу принять сведения в работу, – сказал я. – Смерть неизвестного капитана спецназа ГРУ не задокументирована. Пленение старшего лейтенанта и старшего прапорщика, тоже неизвестных нам, не задокументированы. И мы вообще не знаем, о каких людях идет речь.
– Утром я делал запрос в управление кадров ГРУ. Других военнослужащих в этих званиях в числе пропавших не числится. Нет ни одного пропавшего капитана, нет ни одного пропавшего старшего прапорщика; есть, правда, один старший лейтенант…
– Ну, вот…
– Но есть данные, что этот старший лейтенант погиб. Правда, данные косвенные, но обладающие вескими доказательными аргументами. Кроме того, этот старший лейтенант – просто офицер ГРУ, а не офицер спецназа ГРУ. Кажется, с радиопеленгаторного узла. Поехал в отпуск в приграничные районы, но не доехал до дома. И пропал он не рядом с Чечней, а рядом с Дагестаном. Так что придется нам смириться с положением вещей и направить свой поиск во Веденский район Чечни. Нет у вас желания съездить в Киров-Юрт? Это ведь как раз там, где происходили все печальные события со спецназом ГРУ.
Он откровенно издевался.
– Нет у меня такого желания. Это не моя сфера деятельности. Для поиска существуют специальные подразделения. Кстати, пусть спецназ ГРУ и пытается найти своих. Вы им уже сообщили, надеюсь?
– Да, утром я разговаривал по телефону с полковником Переславцевым. В районе Киров-Юрта у них в настоящее время никого нет, но они активизируют работу теми силами, что сейчас находятся в Чечне. Как только завершат какую‑то крупномасштабную операцию.
– Я слышал, правительство Чечни после событий с нашими фигурантами, во избежание провокаций, просит вывести все части спецназа ГРУ из республики.
– Да, я тоже слышал. Но этот вопрос еще не решен.
Он положил руку на лист распечатки, намереваясь забрать его. Я положил руку на лист с другой стороны и слегка потянул.
– Это можете оставить. У вас наверняка есть еще экземпляры.
– Вы же не хотите принимать данные к сведению.
– Как раз к сведению я и хочу их принять. Но не больше. Розыск закрывать я не намерен.
– Это понятно. Но я не для того пришел. Я хотел поинтересоваться, нет ли у вас новых данных. На нас это дело тоже висит, и начальство спрашивает.
– Пока ничем обрадовать не могу. Я в основном с МВД контактирую. А они мало шевелятся. Оставьте свои координаты. Боюсь, что нам еще ни один год придется данными обмениваться, – предположил я.
– Возможно… – Максим Николаевич вытащил из портмоне, и положил на стол визитную карточку с цветной фотографией.
Эффектная штучка. Нужно себе такую же сделать.
– Если что будет новое, свяжемся, – сказал я уже более дружелюбно, намекая, что подполковнику ФСБ пора бы уже отправляться по своим делам и не мешать мне заниматься своими.
С его приходом я, естественно, не вышел из компьютерной сети, хотя, откровенно занимаясь работой, не выказывал своего пренебрежения гостем. Но, не глядя в монитор, видел, как на нижней панели задач мигает один из значков. Это пришло какое‑то сообщение. Впрочем, оно могло бы быть и личного порядка, и потому я не стал при посетителе открывать его.
Максим Николаевич встал и протянул мне на прощание руку. И после рукопожатия вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. А я сразу стал смотреть, что пришло мне по почте…
