Сицилийский инквизитор Людвиг Парамо писал в 1598 г.: “Нельзя не указать, какую великую услугу инквизиция оказала человечеству… В течение 150 лет были в Испании, Италии, Германии сожжены по меньшей мере 30.000 ведьм”. Но не стоит повторять распространенного заблуждения, будто несчастных женщин истребляла только инквизиция во “мраке средневековья”. Это представление внедрилось только из-за того, что историческую науку формировали в основном потоки протестантской литературы. Уже в XVI в. инквизиция была отменена даже во многих католических государствах. Тем не менее светские судьи, как католические, так и протестантские, с энтузиазмом подхватили эстафету изуверства. Знаменитый нидерландский юрист Дамгудер в “Практике уголовных дел” писал о “Молоте ведьм”, что “книга эта имеет для мира силу закона”. Ее считал непреложным авторитетом и профессор-лютеранин Бенедикт Карпцов — саксонский судья, ее использовали составители баварского “Кодекса Максимиллиана”.
Между прочим, католики даже подходили к вопросу мягче. Ведь у них существовало понятие покаяния. И казнить полагалось только “нераскаявшихся” ведьм или “повторно впавших в ересь”. В других случаях могли приговорить к тюремному заключению или телесному наказанию. В Испанской Америке только оно и применялось — обвиненных в колдовстве раздевали до пояса и везли по городу на ослах, посадив задом наперед и нахлестывая плетьми. Малолетних инквизиция освобождала от наказаний, лишь определяла их после покаяния под духовный надзор. Но кальвинисты с их “предопределением” и лютеране, отрицавшие таинства, покаяния не знали. Тут смертный приговор следовал однозначно и независимо от возраста. Впрочем, и католические судьи трактовали “нераскаяние” очень широко, и в итоге своих женщин отправляли на костры во всех государствах.
В лютеранской Норвегии на рубеже XVI–XVII вв. за 10 лет спалили 500 ведьм. В кальвинистской Женеве за короткий промежуток времени — столько же. Тюремный смотритель заявлял, что все тюрьмы переполнены женщинами, а палач подал прошение, что сил одного человека не хватает для исполнения его обязанностей. В Берне в 1591–1600 гг ежегодно сжигали в месяц по 30 ведьм, а в Коломбье в 1602–1609 гг. уничтожили 764. Яков I Английский сам увлекался этим делом, лично присутствовал при казнях, написал книгу “Демонология” и учредил фонд, из которого ежегодно выплачивались премии студентам Кембриджского университета за работы о ведьмах. Король преследовал судей, выносивших мягкие приговоры, и назначил “ищейкой ведьм” некоего Гопкинса — который объехал Эссекс, Суссекс, Норфолк, истребив сотни людей, но вызвал возмущение народа. Был сам обвинен в колдовстве, подвергнут пытке и убит. Вскоре в Нью-Кэстле появился другой “ищейка”, получавший по 20 шиллингов за голову жертвы. Тоже вызвал возмущение, по доносу был арестован, сознался, что отправил на костер 220 невиновных женщин, и был сожжен. Но когда британские эмигранты-протестанты обосновались в Америке, создав там свои свободные общины, они первым делом… учредили инквизицию! И принялись жечь ведьм — как сообщает современник, это “практиковалось нельзя сказать чтобы редко”.
Во Франции судья де Ланкр издал книгу об опознании и уничтожении оборотней. И казнил многих по таким обвинениям. Неоднократно возникали “эпидемии” бесовской одержимости, в 1610 г. — в монастыре урсулинок в г. Экс, в 1635 г. — в аналогичном монастыре в Лудене. В первом случае обвинили патера Гофриди, что он наслал на монахинь чертей и ест трупы детей, во втором случае — каноника Грандье (правда, примешалась и политика, он был автором одного из памфлетов против Ришелье). Обоих осудили и отправили на костры.
В Эльзасе только в 1620 г. сожгли 800 женщин. Но выявлялись все новые, и Штебер в “Описании Эльзаса” сообщал: “Словно из пепла возникают ведьмы”. А в Лотарингии в этот же период свирепствовал судья Николя Реми, прозванный “Лотарингским Торквемадой”. Он отправил на смерть 900 ведьм и создал фундаментальный труд “Демонолатрия”, где привел и описания шабашей, и практические методики своей работы. Так, указывалось, что у арестованной ведьмы первым делом надо обрить все волосы на теле и, коля иглой, искать “дьяволову печать” — место, не выделяющее крови и лишенное чувствительности. Подробно описывалось, как надо содержать обвиненных и какие приемы допроса применять, чтобы добиться “лучшего результата” — костра. Насчет “дьяволовой печати” сообщает в своих работах и знаменитый французских врач Амбруаз Паре, много раз привлекавшийся к “экспертизам” по ее поиску.
В Германии, Голландии, Фландрии “охота” порой принимала повальные формы. В Эльвангене в 1612 г. сожгли 167 женщин, в местечке Герольцгофен в 1616 г. казнили 99 ведьм, а в следующем году — 80. В Эллингене за 8 месяцев — 71, в Вестерштетене за 2 года — 600. В Кведлинбурге за день — 133. В Брауншвейге тоже однажды воздвигли столько костров, что современники сравнивали площадь с сосновым лесом. Учтем, что все это были крошечные городки, с населением в пару тысяч обывателей. Тем не менее в небольшом Роттенбурге на Некаре ежегодно сжигали 10–20 ведьм. И городской совет сетовал, что чувствует “усталость” от этих процессов, и что вскоре у них не останется ни одной женщины. В Оснабрюкке за 3 месяца сожгли 121. И повели “чистку” по деревням. То же было в Трире — в 20 деревнях вокруг города казнили 306, а уцелело всего 2 женщины. Зато в Трире отмечалось, что “палач и его жена ходят в золоте и даже в серебре”.
И немудрено, поскольку палачи палачи в европейских городах работали сдельно, по твердой таксе магистратов. Например, порка розгами считалась легким и мелким заработком. А сожжение стоило дороже всего: и с костром возни больше, и “за вредность” соприкосновения с ведьмой. В Баварии, как писалось, “даже в плохие годы” палачи имели на ведьмах 150–200 талеров в год. Кормились и судьи, доносчики. В Кобурге доносчик на ведьму получал 4–5 талеров. В голландском Дибурге в 1628 г. судье было выдано 252 гульдена — из расчета по 3 гульдена за осужденную ведьму. А видный юрист Фридрих Шпе в работе “Cautio criminalis” (1631 г.), критиковал судей и инквизиторов, но не за зверства, а за взяточнисество, приводя случаи, когда народ умолял судей еще побыть у них и “почистить” город, а они под разными предлогами отнекивались и лишь за мзду соглашались задержаться и спалить еще партию обвиняемых. В ряде стран материальные выгоды вызвали споры между светскими властями и инквизицией — кому вести ведовские процессы? Пришли к компромиссу: кто взял дело, тот и ведет. Поэтому в Сицилии, Сардинии, Италии работали “в параллель”.
Арсенал пыток для ведьм (впрочем, как и для других преступников) был во всех государствах богатейшим. Самым распространенным средством являлась дыба. Часто — в сочетании с поркой, подвешиванием к ногам тяжестей или доски, куда становился палач. Имелись тиски для рук, “испанские сапоги” для ног, прижигали железом, рвали калеными щипцами, капали кипящий воск на особо чувствительные места, вставляли рожки в рот, задний проход и половые органы, накачивали через них водой и били по животу… Существовали специальные инструкции, оговаривавшие физические и психологические приемы воздействия. Так, перед началом пыток рекомендовалось раздеть жертву догола, зачитать постановление и начать не торопясь раскладывать и готовить к употреблению различные орудия. А потом отправить в камеру, предложив еще раз “подумать”. А в следующий раз снова привести, раздеть, но “забыть” о ней и заняться истязаниями других подозреваемых, чтобы первая жертва как бы ждала в очереди. Авось, не выдержит и начнет заранее раскалываться, тогда на пытке можно будет еще больше вытянуть. Рекомендовалось также в разные дни чем-нибудь разнообразить мучения, чтобы допрашиваемых всегда ждало что-то новое, еще не изведанное…
