В образовавшейся империи статус разных частей значительно различался. В Болгарии, Малой Азии, Греции, Сирии были образованы пашалыки (воеводства во главе с пашами). Сюда шло турецкое переселение, проводилась исламизация этих районов. А поскольку христиане не подлежали суду шариата, судебная и в значительной мере светская власть над ними была отдана православному духовенству. Но славянским священникам турки не доверяли, со столичными греками им было легче договориться и держать их под контролем. И те, пользуясь поддержкой султанов, взяли курс на “эллинизацию” церкви, что вызывало недовольство славян. В общем принцип “разделяй и властвуй” работал четко.
Сербии сперва оставили автономию, а когда сочли, что без дружин ее князей можно обойтись, тоже учредили там пашалык. Но некоторые страны — Ливан, Молдавия, Валахия, отколовшаяся от Венгрии Трансильвания, Крым — автономию сохранили. Они лишь платили некоторую дань, их правители утверждались султаном и по его приказу выставляли войска. Ну а в Триполи, Тунисе и Алжире, пашалыки стали чисто номинальными. Реальная власть там принадлежала янычарским и пиратским начальникам. Они помогали султанам флотом, но в остальном жили вполне самостоятельно. Общее управление империей осуществлялось великим визирем, и название его канцелярии “Великая Порта” стало синонимом названия Турции.
Законы и обычаи, принятые в империи, во многом отличались от большинства европейских и азиатских государств. Родовая знать не играла особой роли, люди выдвигались по личным заслугам. (Побочным следствием этого стало явление ренегатства — многие итальянцы, французы, португальцы переходили на службу к султанам, в условиях кризиса католицизма сменить религию из материальных соображений было для них вполне логично, и они становились полноправными “турками”). От покоренных сельджукских султанатов османы переняли такие организации, как ремесленные братства. Авторитет их был огромным, каждый горожанин прежде всего принадлежал своему профессиональному цеху. А цехи защищали права своих членов, обеспечивали взаимовыручку, кредит, имели доступ к самому высокому начальству.
Заниматься ремеслом в Турции было почетно. Считалось, что каждый уважающий себя мужчина должен иметь полезную профессию. Пример подавали сами султаны. Мухаммед I на досуге делал тетивы к лукам, Мухаммед II был садоводом, Селим I и Сулейман I — золотых дел мастерами, Мурад III изготовлял наконечники стрел, Мухаммед IV был поэтом. Разумеется, объем и качество их продукции никого не интересовали, но это поднимало престиж трудолюбия и мастерства. А идеологическое единство нации обеспечивали ордена дервишей, имевшие большое влияние и часто связанные с теми же объединениями ремесленников — 10 % мужчин в стране имело отношение к тому или иному ордену. Государство уделяло значительное внимание системе мусульманского образования, тратило огромные средства на строительство школ-медресе и содержание квалифицированных преподавателей.
Торговлю турки считали для себя унизительным занятием, уступив ее грекам, евреям, армянам, арабам. Но это был важный источник доходов, поэтому торговля находилась под покровительством и контролем властей. Права купцов строго охранялись. Действовал торговый суд, не позволявший монополизировать рынки и регулирующий цены. Сам великий визирь являлся главным контролером мер и весов. Вместе с агой янычар и кади (судьей) он регулярно обходил рынки, и при обнаружении обманов и нарушений виновный тут же получал бастонаду по пяткам. Все это обеспечило расцвет и благосостояние империи. Но и войны на ее границах шли постоянно. Турецкий мыслитель Кочибей Гемюрджийский писал, что, османское государство “саблей добыто и саблей только может быть поддержано”.
Причем сил Турции хватало, чтобы воевать на три фронта. На западе — против Габсбургов, на морях — против венецианцев и испанцев, на востоке — против Ирана. Персия была державой куда более древней, она вобрала богатейшую культуру как доисламского Востока, так и арабского мира. Но здесь занимала видное положение родовая и племенная знать, грызшаяся между собой. Армия собиралась из дружин аристократов и ополчения племен. К тому же иранские шахи были шиитами и постоянно конфликтовали с подданными-суннитами. Поэтому турки отобрали у них Месопотамию, Западную Армению. Но в дальнейшем иранцы, закупая в больших количествах русские пушки и ружья, смогли остановить османский натиск. Ареной непрекращающихся сражений стало Закавказье. Грузия к этому времени распалась на Картлийское, Имеретинское, Кахетинское царства, княжества Гурия, Мингрелия, Абхазия, Самцхе-Сабатаго. Армения тоже не играла самостоятельной роли, и они очутились в незавидном положении “спорного имущества”, подвергаясь нашествиям обеих сторон.
России в данный период куда больше хлопот доставляла не сама Турция, а зависимое от нее Крымское ханство. Главным своим промыслом оно сделало работорговлю. За труднопроходимыми степями “Дикого Поля”, за укреплениями Перекопа и под эгидой Порты оно чувствовало себя недосягаемым и превратилось в настоящее разбойничье гнездо, выплескивая набеги для захвата “ясыря” и на московские, и на польские владения. Правительство Турции такому промыслу не препятствовало — оно получало 10 % добычи с каждого набега. На скупке и перепродаже живого товара наживались турецкие купцы, а причерноморские города стали центрами работорговли, рынки которых были переполнены тысячами славянских невольников и невольниц.
Русские государи вынуждены были предпринимать оборонительные меры. Каждое лето на рубеже Оки выставлялись войска. При Василии III стали строиться “засечные черты” — гигантские фортификационные сооружения, протянувшиеся от Брянска до Рязани и Шацка. По лесам и полям делались сплошные засеки, копались рвы, возводились валы с палисадами и немногими проходами. Конечно, прикрыть всю линию укреплений войсками было невозможно. Но засечные черты были серьезными препятствиями для конницы. Она уже не могла просочиться где угодно, и должна была прорываться по дорогам, перекрытым крепостями, или задерживаться, форсируя засеки — что давало выигрыш во времени и позволяло перебросить в нужное место царские отряды. Все русское порубежье жило военным бытом. Крестьяне имели оружие, население городов состояло из гарнизонных служилых. Была организована система постов, дымами и огнями дававшими сигналы о набегах.
Но и эти мероприятия не давали стопроцентной защиты. И московским царям, как и польским королям, приходилось еще и откупаться от Бахчисарая ежегодными подарками — которые татары называли данью, установив таксу в 15 тыс. злотых с Москвы и Варшавы. Впрочем, и дани оказывалось недостаточно. Если сам хан отказывался от набегов, он все равно отпускал “подкормиться” своих мурз и царевичей, иначе они взбунтовались бы. При этом полякам, не имевшим оборонительных систем, доставалось сильнее, у них каждый год угоняли по 5, а то и по 50 тыс. чел. Между Россией и Крымом возникли и политические противоречия из-за влияния на Поволжье, где после распада Золотой Орды возникли Казанское и Астраханское царства. Чтобы обезопасить восточные границы, Россия несколько раз сажала на их престолы своих ставленников. Однако Бахчисарай считал прямым наследником Золотой Орды себя. Инициировал перевороты, заменяя сторонников “русской партии” родственниками крымских Гиреев, и их набеги тоже обрушивались на московские земли.
