Миновав опасную зону, Виктор Васильевич остановился у окна с лестницы. Не с той, где сидит охранник, а второй, с другого конца здания. Алмазный циркуль на присоске вырезал в окне аккуратный круг и без звука вытащил стекло. Та же участь постигла и второе стекло в раме. Только его пришлось вырезать с меньшим диаметром, чтобы оно без звука прошло в первое отверстие. Теперь протянуть руку и открыть нижний шпингалет. И повторить операцию с верхним шпингалетом. Все быстро, без суеты, без дрожи в пальцах. Окно открыть, пробраться внутрь, окно закрыть, чтобы не было сквозняка, и вытащить из шнурового крепления штору – мало ли, захочет охранник прогуляться по зданию и за шторой отверстия не увидит. Без шторы они обязательно на глаза попадутся...
Шаги неслышимы даже самому подполковнику. Ходить неслышно Евсеев учился много лет и знает, что по мелким сыпучим камням сможет подойти к человеку со спины так, что тот его не услышит. А уж про бетонный пол, украшенный мраморной крошкой, и говорить не приходится. По такому полу эскадрон гусар проскакать сможет, и снизу никто ничего не услышит.
Крайний кабинет на втором этаже не обладал сверхсложным замком. Простая отмычка позволила беззвучно проникнуть внутрь. Но теперь дверь пришлось не отмычкой изнутри закрывать, а вставить в дверную ручку ножку стула. Так надежнее. Кроме того, отмычка хорошо приспособлена к тому, чтобы замок открыть. Но закрывать ею, в отличие от ключа, всегда сложнее.
В кабинете два окна. Крайнее ничем не отличается от окна на лестнице. Только теперь уже нет необходимости резать стекло, потому что открыть окно изнутри легче, чем снаружи. С подоконника легко можно перебраться на карниз. Там всего два шага до несуразного балкончика в метр шириной. Но балкончик этот уже выводит в офис Вагиза. На втором этаже на окнах сигнализации нет. Единственная неприятность – окна не старые, как в налоговой инспекции, а современные стеклопакеты. Виктор Васильевич уже имел дело со стеклопакетами и ругал мысленно производителей, которые делают качественные окна. Воздух из качественного стеклопакета отсасывается, и между стеклами остается вакуум. При прорезании стекла алмазным циркулем раздается довольно сильный щелчок и вырезанный кругляк втягивает внутрь рамы. Надо момент ловить, чтобы кругляк не уронить.
Не суетясь, но и времени зря не теряя, Евсеев приступил к работе. Производители этих окон оказались натуральными халтурщиками. Вакуумом здесь и не пахло, щелчка не было и кругляк внутрь не втягивало. Стеклопакет, как обычно, состоит не из двух, а из трех стекол. На одну операцию больше. Но зато в стеклопакете нет шпингалета, а есть ручка, которая сразу, одним поворотом, открывает балконную дверь...
Однако прежде чем войти в коридор, Виктор Васильевич долго слушал. Но ни одного звука из-за двери не донеслось. И только после этого он «посетил» офис Вагиза. Здесь полы были не бетонные, а устланные мягким линолеумом, по которому тоже не слишком сложно было пройти бесшумно. Два десятка скользящих шагов до середины длинного темного коридора. Опасность в том, что комната охраны расположена здесь же, на этом этаже, до нее еще два десятка шагов. И пост внизу, рядом с лестницей, где обычно только один человек дежурит. Сколько охранников сейчас на этаже – неизвестно. Хорошо еще, что дом старинный и каждая дверь находится в глубокой нише. При первом же подозрительном звуке можно шагнуть в сторону и спрятаться в первой же попавшейся нише. Но охрана, как поется в песне, только встает рано. А чтобы рано встать, надо рано лечь. И подозрительные звуки Виктора Васильевича не потревожили. Теперь главное, чтобы он сам не издал подозрительных звуков.
На двери кабинета Вагиза сигнализации нет. Может быть, есть на двери бухгалтерии на третьем этаже, но не здесь. Это дело упростило. Отмычка опять помогла справиться с работой. Теперь осталось только самое главное – сейф, который, в отличие от сейфа Алиахмета Нуровича, даже не прячется в книжный шкаф.
Виктор Васильевич погладил холодную гладкую сталь дверцы, словно поздоровался с серьезным живым организмом. Точно так собаку гладят, если она позволяет это сделать. Но это – путь к поиску взаимопонимания, независимо от того, с животным или механизмом. Не зря некоторые люди к механизмам относятся, как к живым существам.
– Что ж ты такая холодная... – едва слышно сказал почти с укором. – Ты же не морозильная камера. Извини, будем знакомиться ближе... Я сделаю тебе небольшую операцию, но она тебе не повредит... Ты потерпи, ты же железная, ты умеешь терпеть лучше, чем это делают люди. Они, понимаешь ли, иногда начинают кричать... Ты ведь кричать не будешь? Я сделаю тебе сначала обезболивающую операцию, чтобы ты не кричала. Да это и без того не больно...
Он нацепил на голову фонарик на резинках – удобная штука, хотя и китайская, руки оставляет свободными. Сканер показал месторасположение датчика внешней сигнализации, срабатывающей на удар, давление, значительное изменение температуры окружающей среды и смещение центра тяжести. Дрель зажужжала, заработала, и показалось, что работает она слишком громко, хотя Евсеев знал, что уже за дверью звуков совсем не слышно. Тем не менее он несколько раз прерывался, прислушиваясь к тишине коридора. И сам себе не удивлялся от полного отсутствия волнения. Не стало чаще сердце биться, не задрожали пальцы. Работа как работа, и гораздо менее опасная, чем доводилось ему выполнять за годы службы в спецназе ГРУ. По крайней мере, гораздо менее ответственная. Там, на службе, грузом давит именно ответственность за судьбы людей, таких как рядовой Анатолий Юденич, как простые офицеры. А за всех отвечает комбат. Здесь отвечаешь только за себя, только себя подставляешь под удар в случае возникновения опасности. Хотя не все так просто... Случись что с Виктором Васильевичем, и уже некому будет помочь встретиться матери с сыном. Значит, и здесь ответственность не только за себя и свое драгоценное здоровье...
С сигнализацией Виктор Васильевич справился за пятнадцать минут. Слишком много пришлось ставить перемычек на контактах датчиков. Перестарались японцы, отставного подполковника опасаясь. Тем не менее опасались они его не напрасно. И все японские потуги оказались бесполезными. Все остальное оказалось простой механикой, которая теперь тоже без электроники почти не работает, но все же имеет приоритет. Сканер и цифровой замок распознал, и код показал. Дверца сейфа открылась без звука. Отсутствием звуков при открывании японские сейфы приятно отличаются от российских, которые, впрочем, тоже иногда могут быть молчаливыми – если их хорошенько смазывать по три раза в день...
Пачки долларов, как раньше лежали, так и остались лежать на полке. Виктор Васильевич взял в руки одну пачку, потрогал пальцами и сразу навел на баксы луч фонарика. Ощущения не обманули. Это были не доллары. Вагиз, большой любитель прихвастнуть, специально распахивал дверцу перед всеми желающими заглянуть в чужие закрома. Доллары были отпечатаны на обыкновенной офисной бумаге на простейшем струйном принтере и только создавали видимость необыкновенного богатства. Прощупав большинство пачек, Виктор Васильевич убедился, что все они даже не подделка, а простой камуфляж. Подделку пытаются куда-то сбыть. Эти бумажки сбыть невозможно. Их можно только издали показывать и пускать пыль в глаза. Несмотря на разочарование, Евсеев даже улыбнулся детской хитрости Вагиза. На что только не пойдешь, чтобы слыть, если очень хочется быть, но возможности бытьне имеешь...
