Подобная выходка возмутила государя. Конечно, за измену следовало наказывать. Осенью 1441 г. Василий II поднял воинов и поскакал к Угличу. Хотел внезапно накрыть двоюродного брата, но у того имелись свои люди в Кремле. Дьяк Кулудар Ирежский послал ему весточку, и Шемяка ускользнул. Великому князю осталось только разорить владения смутьяна. О предательстве дьяка узнали, Кулудара забили кнутом. Но и противник не бездействовал, со своей дружиной разграбил и сжег великокняжеский Бежецк, а когда Василий увел войско, возвратился в Углич.
Теперь Шемяка затеял воевать по-крупному. Вызвал галичан и вятчан, связался с новгородцами, предложил: не хотят ли избрать его своим князем и вместе потрепать москвичей? «Золотые пояса» вполне устраивало возобновление раздоров, чем слабее будут московские государи, тем вольготнее им. Но в сомнительное предприятие не полезли, отписали Шемяке уклончиво: если хочешь, приезжай. Столь прохладное отношение ему не понравилось, он не поехал.
У него обнаружился другой союзник, Иван Можайский. Это был человек со странностями, коварный, жадный, болезненно жестокий. Засмотрелся, например, на красавицу-жену своего боярина Ивана Андреевича, домогался ее. Женщина не далась, пожаловалась мужу. Но князь посадил их в темницу, боярина казнил, а его супругу объявил ведьмой, пытавшейся его околдовать, позабавился истязаниями и сжег. К Шемяке Иван Можайский примчался сам, без приглашения. Вывалил кучу обид на Василия II и предложил действовать вместе. Однако рисковать жизнью и свободой он не намеревался. Он придумал более верный выигрыш. Сразу же из Углича кинулся к государю, заложил планы мятежника и открыто намекнул: он сохранит верность Василию, если ему отвалят кусок пожирнее – Суздаль.
Великий князь посоветовался с боярами и матерью. Если Шемяка останется без союзников, глядишь, передумает воевать? Согласились перекупить Ивана, дали Суздаль. Правда, решение оказалось опрометчивым. Можайский князь лишний раз уверился в слабости государя. А Суздаль Василий Васильевич уже пообещал литовскому эмигранту Чарторижскому – тому самому, который убил Сигизмунда. Чарторижский был князем горячим, безалаберным, оскорбился и двинулся со своей дружиной к Шемяке. В Углич подтягивались ватаги галичан с вятчанами, и предводителю показалось, что сил у него хватит. Он был поумнее Косого. Решил захватить Москву без сражений, неожиданным налетом.
Рванулись стремительно и скрытно, глухими проселками. Выплеснулись на большую дорогу возле Троице-Сергиева монастыря, но здесь встретили серьезное препятствие. Игумен Зиновий запретил идти на столицу под угрозой проклятия. Рядовых воинов смутило его вмешательство. А Зиновий воспользовался, уговорил Шемяку мириться. Сам выступил посредником, поручился за безопасность мятежника и повез его к великому князю. Василий II обрадовался мирной развязке. Кровь не прольется, воины с той и другой стороны останутся живыми. Никто уже и не считал, в который раз целовали крест. Шемяка сохранил удел, но обязался уплатить долги по ордынской дани и не заводить интриги у хана…
А государь совсем не случайно проявлял мягкость. В разболтавшейся стране любое потрясение было чревато серьезными последствиями. Вот и сейчас напомнил о себе Новгород. Всего год назад божился в верности, а стоило выступить Шемяке, не упустил случая взбрыкнуть. Назло Москве принялся искать князя на стороне. Это показалось интересным Борису Тверскому, он начал договариваться с «золотыми поясами». Но и литовский Казимир не забыл, что боярская республика заключила с ним договор, он уже включил в свой титул добавку «государь новгородцев». Вечевики и впрямь предпочли обратиться к нему, Казимир прислал к ним княжить своего двоюродного брата Иоанна Владимировича.
Впрочем, подобными шатаниями Новгород крепко подгадил сам себе. Магистр Ливонского ордена фон Оберберген узнал, что новгородцы отделились от Москвы, быстро сообразил что к чему. Немцы двинулись через границу, грабили Водскую пятину, берега Невы, несколько раз подступали с пушками к крепости Ям. При этом Казимир повел себя весьма двусмысленно. Настаивал, чтобы Новгород окончательно подчинился ему, передал свои города литовским наместникам, но ссориться с Орденом не желал, уверял магистра, что дает новгородцам «князей, но без войска». «Золотые пояса» поразмыслили и пришли к выводу: с таким покровителем им будет худо. Пришлось все-таки поклониться московскому государю. Казимирова брата попросили выехать домой, а Василий II направил к ним другого литовца, служилого князя Юрия Лугвеньевича. Он потрепал и выгнал немцев.
Но новгородцы еще долго расхлебывали плоды собственного легкомыслия. Казимир рассердился, вдобавок к немецким вторжениям начались литовские. Обиделся и Борис Тверской, что республика не уважила его. Кинулся нападать и разорять ее владения не хуже литовцев и немцев. А племена приуральской югры увидели, что Новгороду приходится туго, и восстали. На них послали воевод Василия Шенкурского и Михаила Яковлева с 3 тыс. ратников. Югорские старшины сделали вид, будто покоряются, попросили время собрать дань. Новгородцы и двиняне, удалые и беспечные, настроились ждать. А югра вместо дани стянула побольше воинов и обрушилась на лагерь, мало кто унес ноги.
Однако для московского правительства новгородские неурядицы вскоре отошли на второй план. В Орде закрутился следующий виток грызни за власть. Грызлись сурово, во все стороны летели клочья – неудачники со своими бандами. В 1443 г. царевич Мустафа «со множеством татар» появился на Рязанщине. «Много зла сотвори», пожег, пограбил, набрал пленных. Стал уводить их, но царевичу с запозданием пришла мысль, что продать людей негде, сарайские и азовские рынки заняты его врагами. Додумался продать их самим рязанцам. Они согласились, внесли выкуп, и пленные были счастливы подобным оборотом дела.
Но через какое-то время Мустафа сообразил, что ему и жить-то негде. Зима выпала морозная, валил снег, лошади стали дохнуть от бескормицы, а южные степи для царевича были закрыты. Он возвратился к Рязани и потребовал, чтобы его пустили перезимовать. Вторичного опустошения своего края жители постарались избежать, сочли за лучшее пустить. Но великий князь забил тревогу. Урок Белева был слишком свежим. Татары отдохнут, отъедятся – и рванут к Москве? На этот раз Василий II не стал созывать удельных князей. Ведь пришлось бы назначать командовать самого знатного из них, Шемяку. Государь поручил выгнать ордынцев воеводе Василию Оболенскому, дал ему собственный двор, а для подкрепления разослал призыв рязанским казакам и мордовским вождям.
Обороняться в Рязани Мустафа не рискнул. Горожане были не в восторге от таких гостей, царевич не без оснований опасался, что они с удовольствием помогут московским ратникам. Вывел воинство в поле. Состояние татар было далеко не блестящим – из-за мороза они не могли стрелять из луков, глубокий снег мешал драться в конном строю. А к Оболенскому подоспели казаки и мордва на лыжах. Своих бойцов он тоже поставил на лыжи. Неприятелей окружили на р. Листани. Мустафа гордо отказался сдаваться, ордынцы бились до последнего. Перебили почти всех, в плен попали только раненые.
Но осенью 1444 г. татары снова напали на Рязанщину. А два других царевича приехали в Москву, попросились на службу. Государю давно хотелось наказать Казимира за поползновения на Новгород, да сил не хватало. Василий II рассудил, что ордынцы для этого будут весьма кстати, послал их на Литву, они прошлись набегом до Брянска и Смоленска. Однако возле русских границ опять появился Улу-Мухаммед. Отбить Сарай он так и не сумел, двинулся на земли Камской Болгарии. Ее князь Либей сопротивлялся. Столица, Великий Булгар, была сильно укреплена, татары ее взять не смогли. Захватили только городок Казань.
