А Вацлав бурно праздновал обретенную власть над Чехией. Награждал за верность местных дворян и города, предоставил им почти полную самостоятельность – чтобы самому не заниматься никакими делами. Чехи сочли возвращение Вацлава своей победой, принялись сводить счеты с ненавистными немцами, вытеснять их из администрации, ремесленных цехов, с рынков. Но и церковь здесь была немецкой, подчинялась германским епископам. В то самое время, когда в Англии ересь лоллардов пошла на убыль, в Чехии принялся проповедовать последователь Уиклифа Ян Гус. Развивал идеи своего учителя, что подчинение папам и церковная организация отнюдь не обязательны, каждый сам может общаться с Богом, читая Библию на родном языке.
К Гусу потянулись чешские дворяне, купечество, мастеровые. Католики переполошились, отлучили его от церкви. Но на стороне популярного проповедника была вся страна, сам Вацлав взял его под покровительство. Да и что значило отлучение, если у католиков творилось не пойми что? Три папы, вопиющие мерзости… Крайне озаботился император Сигизмунд. Потребовал снова созвать собор, оздоровить ситуацию в церкви. Иерархи и богословы съехались в Констанце. «Троепапие» прекратили, низложили всех троих первосвященников. Иоанна XXIII осудили, но он сбежал.
При этом чрезвычайно выгодную операцию провернул флорентийский банкир Козимо Медичи. Когда на папу посыпались несчастья, он решил на всякий случай сберечь накопленные сокровища. Передал их на хранение Козимо. Лишившись «святого престола», беглец явился к банкиру за своим золотом, но тот лишь развел руками – дескать, брал у папы Иоанна XXIII, а сейчас вы уже не папа, вы частное лицо с другим именем. Одним махом присвоил фантастический куш! [51] В результате банк Медичи стал богатейшим в Европе, а Козимо избрали правителем Флоренции.
Констанцский собор шел своим чередом. Поставил римским папой Мартина V. Принял решение о наивысшей власти церковных соборов, Мартин пообещал созывать их регулярно и подчиняться им. Занялись и ересью. Пригласили Гуса, и император Сигизмунд постарался выманить его из Чехии. Выдал охранную грамоту, гарантируя неприкосновенность. Проповедник счел, что сможет открыто высказать свои взгляды перед столь представительным собранием, приехал с несколькими учениками. Но на соборе устроили суд, прокляли и его, и покойного Уиклифа. А император заведомо не собирался соблюдать свои гарантии. По приказу Сигизмунда Гус и его сподвижники были сожжены на костре.
Хотя последствия стали такими, что мало не показалось никому – ни императору, ни Германии, ни латинской церкви. Расправа вызвала бурю по всей Чехии. 452 представителя знати подписали официальный протест. Вацлав заметался, стараясь утихомирить страсти, но чехи перестали считаться и с ним. Начались погромы католических храмов и монастырей. Священников, монахов и монахинь подвергали надругательствам, терзали до смерти, придумывали для них самые мучительные виды умерщвления. Убивали и просто немцев. В честь казненного проповедника восставшие назвали себя гуситами. Сигизмунд взялся подавлять их, ан не тут-то было.
Воевать чешские дворяне умели, у них выдвинулись свои предводители – самым талантливым и знаменитым стал Ян Жижка. Он реорганизовал стихийные толпы в правильное войско, установил строгую дисциплину, внедрил ряд новшеств. Специальные отряды из крестьян вооружались цепами, ими удобно было глушить рыцарей. Широко использовались легкие пушки. А для защиты от конных атак сооружались передвижные укрепления на телегах. Их постоянно возили с собой, окружали ими лагеря. Полки императора и его чешских сторонников были разбиты. Но гуситы не ограничились Чехией. Их походы выплеснулись в Венгрию, Германию, Польшу. Всюду за ними оставались руины городов и монастырей, груды трупов. К гуситам начали присоединяться жители соседних стран, и пожар мог разгореться куда шире.
Но чехи оттолкнули от себя чужеземцев зверствами на их территориях, а потом гуситы поделились на несколько течений. Умеренное крыло составили паны и дворяне. Они желали сами править в Чехии, и чтобы церковь у них была своя, национальная. А как ее реформировать, видели на примере православных: чтобы богослужение велось на родном языке и Причастие совершалось «под двумя видами», хлебом и вином (у католиков вином причащаются только священники). Чашу Причастия изобразили на знаменах, и их прозвали чашниками. Нашлись и проповедники, подобные английскому Боллу. Поучали, что церковь вообще не нужна, каждый сам может молиться, а светская власть и подавно не требуется, должно быть общее равенство. Такими идеями увлеклась беднота. На горе Табор построили большой лагерь и организовали вольную республику. Это течение получило имя таборитов. Во взбаламученной Чехии появились и еретики других сект.
Из Франции пришел некий Пикард, принес теории адамитов. Это было одно из древних гностических учений. Еще в первые века нашей эры философ Продик вербовал людей из христианских общин, призывал их в знак «чистоты» совершать богослужения нагими, предаваться общим актам «любви». Ересь вроде бы искоренили, но она оказалась на удивление живучей. Чешские адамиты поучали, что надо вернуться ко временам Адама, до грехопадения. Собирались коммунами, не признавали никакой собственности и ходили в чем мать родила – если, конечно, не холодно. Все у них было общим, в том числе мужья и жены. Христа называли «братом», поскольку «очистились от греха», стали «ангелами». После голых молений «безгрешно» спаривались кто с кем хочет, и дети считались общими, воспитывались вместе. Логика «чистоты» была сомнительной, но возможность выставлять напоказ телеса и постоянно видеть другие оказалась очень привлекательной. Секты множились, основной центр угнездился на острове на р. Люшниц.
Центральная Европа превратилась в клокочущий вулкан войн и ересей. А тем временем зыбкое равновесие, сложившееся на Балканах, нарушилось. Император Мануил одряхлел, всеми делами стал заправлять его сын Иоанн VIII, вдовец русской княжны. Он был человеком крайне самонадеянным, слушать советы отца не считал нужным. А в 1421 г. умер покровитель Византии, султан Мухаммед. Турецкие военные провозгласили властителем 15-летнего Мурада, имам опоясал его «мечом пророка».
Иоанну показалось унизительным заискивать перед новым султаном. Он вознамерился повторить такую же игру, какая получилась у его отца с покойным Мухаммедом и его соперниками. В Константинополе жил дядя Мурада, Мустафа. Иоанн дерзко обратился к султану, пугал его Мустафой, дошел до того, что потребовал прислать к себе братьев Мурада в качестве заложников. Османского повелителя очень удивил подобный тон. Он цыкнул на греков, чтобы знали свое место. Тогда Иоанн попытался и в самом деле протолкнуть на турецкий престол своего ставленника. Когда Мурад отлучился в Малую Азию, император помогл Мустафе сформировать отряды, тот захватил Адрианополь, а за это возвратил Византии несколько провинций.
Но более трезвые политики представляли истинное соотношение сил. Венецианцы и генуэзцы, чтобы сохранить владения и торговлю, приняли сторону Мурада, выделили ему корабли для перевозки войск. До битвы даже не дошло. Едва лишь воины Мустафы узнали о приближении султанской армии, они разбежались. А грекам пришлось расплачиваться за авантюру. В 1422 г. Мурад подступил к Константинополю. Византийцы все-таки сумели еще раз встряхнуться. На оборону города вышло все население, даже женщины, каким-то чудом приступ отбили. После этого султан решил не губить подчиненных. Направил войска занимать города, оставшиеся у империи. Греки поняли, что обречены. Вступили в переговоры. Мурад, так и быть, помиловал Константинополь, но Византия снова признала себя вассалом турок, обязалась платить дань в 300 тыс. аспров.
