26. Как русских подставили под Грюнвальдом
На безвестной речке Плаве вроде бы не произошло ничего великого и героического. Литовцев не громили, как на Ворскле. Их всего лишь заставили без толку уйти назад. Всего лишь опозорили. Но коварство и наглость Витовта допекли и саму Литву. Теперь он снова запустил в страну поляков, заменял католиками православных военачальников и чиновников. В городах устраивались латиняне, прибирали к рукам церковную собственность. В это время умер митрополит Киприан, и Витовт больше не желал, чтобы литовскую паству окормляли из Москвы, затеял в Константинополе хлопоты об учреждении отдельной митрополии. Причем католики выискивали священнослужителей, склонных к унии, Витовт продвигал их на руководящие посты. Новую митрополию заранее готовили к вероотступничеству.
Но на полях под Тулой открылось, что Витовт отнюдь не всемогущ. Проявилась реальная сила, способная противостоять ему. Авторитет литовского властителя затрещал по швам.
Врагов себе он сумел нажить предостаточно, и они увидели, куда можно податься. В 1406–1407 гг. к великому князю Василию стали переезжать черниговские, стародубские, брянские, карачевские, козельские бояре, приводили воинов, слуг. Ехали и крестьяне – к своим, к единоверцам, понукали худых лошаденок, выталкивали телеги из колдобин разбитых дорог.
Что там бояре и крестьяне! Родной брат Ягайлы, Свидригайло Ольгердович, не забыл, как у него отняли Белоруссию, держали в цепях, попросился на московскую службу. Двоюродный брат Ягайлы и Витовта, Патрикий Наримантович, помнил о расстреле отца. Тоже явился к Василию с сыновьями. Государь не отказывал. Готов был расселить по своим деревням землепашцев, предоставить боярам достойные места на службе, жаловал вотчинами. Ну а князья были вообще бесценным козырем. Гедиминовичи, законная династия! При случае они смогли бы и на престол претендовать.
Василий I расстарался попрочнее привязать их к Руси. Свидригайле определил небывалый удел – города Владимир, Переславль, половину Коломны, Волок Ламский, ну а заодно и Ржев – пускай отбивает у Витовта. Патрикий Наримантович славился как прекрасный полководец, ему также достались обширные угодья. Мало того, великий князь выдал за его сына Юрия собственную дочь! Хотя подобная щедрость оказалась вполне оправданной. Литовские князья хлынули в Москву косяком: Александр Нелюб, Федор Путивльский, Семен Перемышльский, Михаил Хотетовский, Урустай Минский. Приезжали с дружинами, с сотнями и тысячами бойцов. Приехал черниговский епископ Исаакий со всем клиром.
Массовый исход подданных ошарашил Витовта. Он негодовал, требовал выдать перебежчиков. Но Москва больше не спешила исполнять его волю. Разозленный литовский государь отбросил договор, попробовал воевать так, как он привык, мелкими укусами. Выжег и захватил крошечное Одоевское княжество. Однако и Василий ответил тем же, выслал рать и отнял у него городок Дмитровец. А драться всерьез Витовт опять не отважился. Встретившись с русскими под Вязьмой, постоял-постоял и возобновил перемирие.
Но в противоборстве участвовала и третья держава – Орда. Прислал хан конницу, и чаша весов резко опустилась на московскую сторону. А дальше? Старик Едигей был отнюдь не простаком, он быстро раскусил, что Василий Дмитриевич намерен водить его за нос. Однако и положение Сарая было сложным. Роли в степях, по сути, переменились. Едигей занял место Мамая, менял ханов. Ему надо было удерживать вокруг себя мурз, ладить с сарайскими и генуэзскими олигархами. А на просторах Белой и Синей орд снова колобродил Тохтамыш. Взывал: не забыли ли его храбрые воины? Указывал, что в Сарае уселся узурпатор, поет под дудку презренных избалованных вельмож.
Начались столкновения, набеги. В таких условиях прижать Русь к ногтю было не просто. Ушлешь на нее войско, тут и дождешься удара в спину. Но и спускать непослушание Едигей не собирался. Он затеял изощренную игру, решил покрепче стравить московского государя с Литвой. Писал Василию I, подбадривал воевать с тестем, заверял в своей помощи. А одновременно писал Витовту, жаловался на неблагодарность великого князя и обещал: татары отступились от неверного раба, литовцы могут разделаться с ним, как сочтут нужным. Подталкивал, чтобы измочалили друг друга. А татары явятся на готовое и своего не упустят.
Витовт уже испробовал на себе татарскую хитрость, не доверял Едигею. Но в 1408 г. Тохтамыш счел, что он в состоянии бороться за Сарай. Правда, зауральские татары ослабли и поредели. Слишком много их братьев погибло, добывая для кого-то престол, легло под рыцарским ударом на Ворскле. У Тохтамыша собралось довольно жидкое воинство. Он все-таки рискнул наступать – одержит хоть одну победу, и мурзы, как обычно, перекинутся к нему. Но Едигей был серьезным противником. Сарайские купцы не хотели погромов, дали денег. Во главе армии временщик напоказ выставил Шадибека: пусть все видят, что их ведет законный хан. Тохтамыша разнесли наголову, он бежал обратно в Сибирь. Но Едигей постарался не упустить его, бросил отряды на поиски. Бывшего хана выследили на Тоболе и прикончили.
Между тем, известия об ордынской склоке дошли до Витовта. Искренне или неискренне убеждал его Едигей в своей дружбе, но теперь-то он явно не вмешается! Самое время скрутить зятя в бараний рог! Литовский властитель призвал всех, кого только смог: литовцев, белорусов, киевлян, смолян, Ягайло прислал поляков, а Тевтонский орден корпус рыцарей. Уверенно объявили – идем на Москву! Разве смогут русские противиться эдакой армии без татар? Но и Василий Дмитриевич не испугался, не взмолился о пощаде, уверенно выступил навстречу.
Сошлись на берегах Угры, зазвенели сабли и запели стрелы в сшибках передовых отрядов. Прощупывали друг друга, те и другие тащили начальникам первых пленных. И… Витовт вдруг понял, насколько крупно он просчитался! Перед ним стояло войско ничуть не слабее, чем у него. Куда более многочисленное и лучше организованное, чем на Плаве. Москвичи уже не боялись литовцев, ведь сколько раз поворачивали их вспять! Над русскими станами реяли стяги не только русских, но и литовских князей. Настроены были решительно, горели общим желанием – всыпать покрепче ему, Витовту.
Его войскам было далековато до подобного воодушевления. Поляки косо поглядывали на немцев, киевляне и смоляне роптали, сумрачно перешептывались. А Василий Дмитриевич не зря обласкал Свидригайлу, Патрикия Наримантовича и прочих перебежчиков. У походных костров откуда ни возьмись мелькали их слуги, находили друзей, знакомых. Воеводы докладывали – воины стали исчезать. Куда исчезать, догадаться было нетрудно. Витовт не был безумцем, чтобы вступать в битву со столь ненадежными подчиненными. Приходилось подозрительно озираться на самых близких: кто из них потихоньку торгуется, чтобы отдать трон Свидригайле?
Повернуть назад? Насядут на хвост, и будет полная катастрофа. Скрепя сердце, Витовт вынужден был начать переговоры. А Василий отлично представлял, в какую лужу посадил тестя. На мир соглашался, но условия выставил гораздо жестче, чем раньше. Расходились без битвы, а договор навязали однозначный – в войне победила Москва. Красиво победила! Границей двух держав Витовт признал Утру, отдавал зятю Козельск, Перемышль, Любутск, обязался не претендовать на Псков. Было чему радоваться, что праздновать! Впервые за четверть века русские попятили Литву. Здесь, на Угре, завершилось ее наступление на восток. Кончилось почти бескровно, но и бесславно. Увы, впечатляющий успех очень быстро оказался омраченным…
