Преображая страну, Иван III заботился и о повышении ее престижа. Этому должен был служить невиданный по размерам и красоте Успенский собор. Этому послужила женитьба на византийской царевне. Но подрос и наследник, Иван Молодой, ему тоже требовалось подобрать достойную партию. Раньше такие вопросы решались легко, вокруг лежали русские княжества, где-нибудь находилась дочка на выданье. Сейчас независимый князь остался лишь в Твери. Остальные превратились в подданных московского государя или польского короля. Заманчиво было сосватать сыну иностранную принцессу, но мешали религиозные различия: зарубежные властители были католиками или мусульманами.
Однако существовал еще один осколочек Византии, княжество «Феодоро и всей Готии» в Крыму. Оно было маленьким, зажатым между Крымским ханством и владениями генуэзцев в Кафе и Сугдее. Но после падения Константинополя, Мореи и Трапезунда княжество осталось последним клочком империи! Его столицей был город Мангуп, имелся даже собственный митрополит, а правил там деспот Исайко – он тоже был родственником греческих императоров. Русские дипломаты узнали, что у деспота есть дочь подходящего возраста. Ивану Васильевичу вариант показался неплохим.
Через еврея Хозю Кокоса связались с Исайкой. Узнав, с какой целью Москва интересуется его княжеством, он был на седьмом небе. О родстве с великим князем всея Руси деспоту и мечтать не приходилось. После того, как было получено устное согласие, в Крым поехало посольство Алексея Старкова. На него возложили несколько задач. Сперва предстояло возобновить переговоры с Менгли-Гиреем о союзе против Литвы и Сарая. А потом наведаться в Мангуп, посмотреть невесту, уточнить вопрос о приданом и подписать соглашение о браке. Если все будет в порядке, решить с отцом, как и когда будет удобнее отвезти девушку к жениху. Но послы ничего не успели сделать.
Кроме изгнанного Нордоулата, у Менгли-Гирея было еще пять братьев. Один из них, Айдар, связался с Ахматом и Литвой, получил кое-какие денежки и организовал заговор. Из Сарая к нему тайком прислали отряд. Когда русская делегация гостила в Бахчисарае, там произошел переворот. Послов ограбили, часть свиты Старкова захватили в плен и продали в рабство. Сами дипломаты с трудом выбрались из Крыма, вернулись на родину ни с чем. Менгли-Гирей скрылся в Кафе. Но генуэзцы благородством никогда не отличались, предпочитали дружить с победителями. Свергнутого хана упрятали в тюрьму.
В руки Айдара попали документы о переговорах Менгли-Гирея с Москвой. Новый хан переслал их в Сарай. Ахмат раскипятился. К нему как раз приехал посол Лазарев, царь велел арестовать его, грозил войной. Лазареву удалось сбежать и ускакать по степям от погони. Но и до войны с Большой ордой дело не дошло. Ситуация менялась, как в калейдоскопе. Не успел Айдар обжиться в ханских покоях, а Менгли-Гирей в темнице, как обозначился еще один претендент на Крым. Такой претендент, спорить с которым было трудно – турецкий султан Мухаммед II Завоеватель.
Прибрав к рукам остатки Византии, он считал себя законным преемником императоров. А когда-то грекам принадлежал Крым. Они почти все утратили, раздали города генуэзцам, но султан полагал, что это поправимо. Мухаммед отлично понимал, что генуэзцы отнюдь не друзья османам. Подлизываются ради барышей, а исподтишка норовят навредить, поддерживают его врага, молдавского господаря. Султан решил – пора прикрыть лавочку. Черное море станет внутренним морем Турции, барыши потекут в его казну. Началась подготовка экспедиции, ее возглавил визирь Ахмет-паша.
Генуэзцы пронюхали. Отчаянно взывали о помощи к папе, к литовскому Казимиру. Но папа был далековато, не докричишься. А король не жаждал подставлять свои войска под турецкие удары, прислал только отряд казаков. В июне 1475 г. у крымских берегов показался бесчисленный флот, у Кафы высадился корпус янычар. «Хазария» мобилизовала всех, способных носить оружие. Но это ее не спасло. Ахмет-паша был умелым командующим, обложил город с моря и с суши, загрохотала артиллерия, а через шесть дней последовал штурм. Янычары взобрались на стены, защитники падали в последних схватках. Турки очутились в городе. Рубили подвернувшихся жителей, другие прятались, сдавались.
Большая толпа вырвалась через свободные ворота, хлынула в Мангуп. Ахмет-паша, разделавшись с Кафой, двинул войско за ними. Мангупская крепость стояла на высокой горе, считалась неприступной. Но беженцы заразили ее паникой. Когда показались турки и пошли в атаку, у осажденных не выдержали нервы. Они бросили стены, кинулись наутек. Османам осталось лишь преследовать и истреблять их. Деспот Исайко погиб. Куда подевалась невеста Ивана Молодого, никто не знает. Может, прирезали под горячую руку. А может, вместо московских палат угодила в гарем какого-нибудь турка.
Ахмет-паша не видел особой разницы, кому принадлежали здешние города. Прекратили существование и «Феодоро и Готия», и крымская «Хазария». Османы заглянули и в Крымское ханство. Оно еще не успокоилось после смут, тем легче было с ним справиться. Под знаменами Айдара собрались только его сторонники, воины Ахмет-паши разогнали их и овладели Бахчисараем. Всех пленных, которых набрали в Крыму – генуэзцев, татар, греков, евреев, готов, султан распорядился поселить в Стамбуле. Для былых размеров Константинополя жителей до сих пор не хватало. Но для Менгли-Гирея нашествие неожиданно обернулось счастьем. Турки нашли его в тюрьме и доставили к повелителю. Хан понравился Мухаммеду, согласился принести присягу о подданнстве Османской империи, и султан объявил его правителем Крыма. Менгли-Гирея отвезли обратно и посадили на престол.
53. Как короли созидали королевства
Не только Василий Темный и Иван III, но и некоторые европейские властители начали понимать – сильная власть станет только благом и для них, и для их подданных. Во Франции Людовик XI сам в юности поучаствовал в мятежах, побродяжничал по разным странам и в полной мере убедился, сколько вреда несет феодальная анархия. Взойдя на престол, разогнал министров и придворных отца, привыкших бесконтрольно решать все вопросы и пастись в казне. Набрал служащих из «низов», которые были бы верны королю. Стал лично проверять финансы, кропотливо разбираться в политических и экономических проблемах. Ввел новую систему налогов, а аристократов начал прижимать, добиваться от них повиновения.
Не тут-то было! Знать забурлила. Шумели, что король преступил исконные права и свободы французов. Герцоги Бретонский, Бурбонский, Беррийский, брат Людовика Карл составили «Лигу общественного блага». Возглавил ее Карл Смелый Бургундский, он заявлял: «Я так люблю Францию, что предпочел бы иметь в ней 6 государей вместо одного». Примкнули многие дворяне, высокопоставленные священнослужители, будоражили население. Поддержал английский король Эдуард IV, заключил союз с Бургундией. Войска противников и сторонников короля схлестнулись в 1465 г. под Монлери. Трещали переломанные копья и кости, мечи грохотали по жестянкам шлемов и панцирей, надрывались воплями искалеченные.
Людовик вынужден был отступить. Его недруги двинулись следом, осадили Париж и заставили его капитулировать.
«Лига» торжествовала, продиктовала условия: пускай король распоряжается только в собственных владениях, в центральной части Франции, откажется от каких бы то ни было прав в землях вассалов, не вмешивается в их дела. Государство разделялось на куски. Людовику пришлось согласиться. Зато он был выдающимся дипломатом, хитрым и изворотливым. Выговорил единственное пожелание, заключать договор не со всей «Лигой», а с каждым противником по отдельности. При переговорах герцогов занесло от жадности, они силились урвать побольше. Тем самым они полностью разоблачили себя, какое «общественное благо» им нужно.
