Изобретатель предлагал свою разработку королям, католической церкви, но никто не заинтересовался. В церкви на размножении книг кормились монастыри, печатание было ей без надобности. У королей и без того имелось много способов израсходовать деньги. После долгих мытарств средства все же нашлись. Их ссудил очень богатый воротила Иоганн Фауст. Гутентерг построил станки, издал первую печатную Библию. Но предприятие не принесло ожидаемых доходов, а Фауст требовал вернуть долги, подал в суд. С мастера было нечего взять, кроме типографского оборудования. Оно и отошло к заимодавцу. Толку в этом было мало, но Фауст пытался хотя бы потешить самолюбие, показывал станки как свое изобретение. Отсюда родилась легенда про «доктора» Фауста, вступившего в сделку с нечистым и сказочно разбогатевшего.
Но в XV в. подобные «доктора» набирали в Европе все больший вес. Идеалы романтических рыцарей и благородных королей тускнели, а настоящим королям и рыцарям надо было считаться с крупными торгашами и банкирами. Во Флоренции после Козимо Медичи правителями республики стали его сыновья Лоренцо и Джулиано. Они были владельцами и совладельцами всех флорентийских банков, расширяли дело. Филиалы их банков функционировали в Женеве, Брюгге, Лондоне, Авиньоне, Риме, Милане, Пизе, Венеции. Медичи владели также несколькими компаниями по производству шелка и шерстяных тканей, активно вмешивались в политику, подминали под себя целые города [59].
Крымскую «Хазарию» держал под опекой крупнейший банк Генуи, он носил имя св. Георгия. Правительство республики официально поручило банку обеспечивать и защищать черноморские колонии [95]. А в Германии лидировал дом Фуггеров. Они начинали с производства одежды в Аугсбурге, потом превратились в финансистов и нашли весьма выгодную сферу вложения денег: ссужать династию Габсбургов. Разумеется, императоры не обижали кредиторов, расплачивались привилегиями, подрядами, откупами.
Но легенда о том, что Фауст был связан с нечистым, имела под собой не только сказочную подоплеку. Наблюдалась определенная закономерность. Там, где утверждались интернациональные толстосумы, обнаруживались и какие-то антихристианские учения. Гнездом ересей не случайно стала Прага, древний перекресток международной торговли. Основатель банка Фуггеров принадлежал к лиге «вольных ткачей» – этим термином в Средние века обозначали себя сектанты-гностики, предшественники «вольных каменщиков».
Инквизиторы вылавливали и сжигали неграмотных баб-знахарок, их клиенток, чьих-то оклеветанных соперниц. А во Флоренции при дворе Медичи открыто действовала «Платоновская академия», где обсуждались каббала и прочая «тайная мудрость». Прославился Джованни Пико делла Мирандола, признанный «крупнейшим итальянским философом» и составивший трактат «900 тезисов по философии, каббалистике и теологии». Книгу сочли явно еретической, автору грозил суд инквизиции, но Медичи стоило цыкнуть, и от философа сразу отвязались [37].
В Молдавии в окружении господаря появился ученый иудей Схария. Он очень понравился Стефану, восхищал собеседников обширнейшими познаниями, приоткрывал перед ними каббалистические секреты, по-своему толковал Священное Писание. Рассказывал живо, умело. Беседами со Схарией увлеклись жена господаря, его дети, придворные. А супруга господаря была киевской княжной. В Киеве была большая еврейская колония, Схария и его друзья наведывались туда. Привезли князьям Семену и Михаилу Олельковичам рекомендательные письма от молдавской сестры, стали при их дворе близкими и уважаемыми людьми [52].
47. Как исчезли Ярославское и Ростовское княжества
Москвичи и приезжие останавливались, стараясь получше разглядеть необычное диво. У кремлевских ворот высоко вздымался на каменном коне святой всадник, пронзал копьем окаянного змия. Кто-то привычно крестился, кто-то восхищался, кто-то обсуждал между собой – пришел новый государь, вот и новшества появились, раньше-то такого не бывало…
Хотя на самом деле, заговоры и перемена на престоле не внесли ничего нового в планы московского правительства. Иван III завершал дела, намеченные отцом. Василий Темный замышлял отремонтировать участок кремлевской стены от Свибловой башни до Боровицких ворот, заготовил строительные материалы. Вести работы довелось уже сыну. Возможно, и идея со статуями родилась у отца. Ведь Кремль был не только крепостью, но и резиденцией государя. Хотелось, чтобы она выглядела достойно. «Поновлялась» лицевая, парадная часть стены, а главные, Фроловские ворота украсили две каменных скульптуры – с внешней стороны встал св. Георгий Победоносец, с внутренней – св. Дмитрий Солунский.
Впрочем, сын мог внести и добавление к отцовскому проекту. Статуи были монументальными, над каждой из них скульптор трудился около двух лет. И скульптор был своим, русским. В этом, кстати, не было ничего удивительного: в нашей стране имелись великолепные резчики по дереву, кости, камню. Разве что скульптур им раньше не заказывали. Имя мастера не дошло до нас, не сохранились и сами скульптуры. Мы знаем лишь одно, они были действительно красивыми. Разве поставили бы в столице, на самом видном месте, уродливую халтуру? Были уверены – статуи произведут должное впечатление и на подданных, и на иностранцев.
Иван III вернулся и к политическим планам отца, к его идеям относительно мелких удельных княжеств. За основу взял тот же проект дьяка Полуэктова, понравившийся Темному: «Чтобы отчина та не за ними была». Начали с Ярославля. В 1463 г. наместником туда был назначен воевода Стрига Оболенский, ему дали соответствующие инструкции, и он занялся кардинальным пересмотром земельных владений. Многочисленные удельчики переводились в собственность государя, а князьям выделяли вотчины в других местах. В материальном плане их ничуть не ущемляли, некоторые оказались даже в выигрыше. Но они теряли права суверенных «царьков», отрывались от сел и городов, где население привыкло повиноваться им.
Стрига Оболенский переписал бояр и детей боярских, числившихся во дворах местных князей. Они переходили в прямое подчинение государя, вливались в московское служилое сословие. Отныне им уже нельзя было отсиживаться по домам, за спинами хозяев. Как будешь служить, так и тебя отметят, наградят или накажут. А крестьян наместник принялся перезывать на «земли великого князя». И они-то откликнулись с превеликой охотой. Обнищавшие князья и бояре силились выжимать из них побольше, а в государевых владениях крестьяне приобретали статус «черносошных», свободных, платили только подати в казну. В итоге ликвидация Ярославского княжества прошла тихо и безболезненно. Обиженные хозяйчики осмелились излить злость разве что в неофициальных летописях [10]. А дальше пришел черед Ростовского княжества. Его «перебрали» по аналогичному сценарию, и оно тоже прекратило существование.
Рязанское княжество уже семь лет фактически жило под властью Москвы. Малолетний князь Василий воспитывался при дворе Темного, его городами управляли государевы наместники. Рязанцы сдружились с москвичами – в кои веки они могли не бояться татарских набегов! Но Василий Темный никаким образом не помышлял закрепить за собой чужую собственность. Конечно, сближение Рязани с Москвой было чрезвычайно важно, но следовало добиваться взаимного стремления. Юный княжич часто бывал в доме государя, подружился с его детьми, и Василий II наметил превратить дружбу в родство, сосватать за него свою дочь Анну.
