Несмотря на то, что процитированная выше версия предназначалась исключительно для сотрудников КГБ, она содержит массу «белых пятен». Например, упомянутый выше Винн и жена британского дипломата еще до того, как впервые пересекли границу Советского Союза, уже были известны Лубянке как лица, связанные с английской разведкой. Разумеется, этот факт, как и множество других, не был включен в цитируемую выше версию, чтобы случайно не «засветить» агентуру, которая сообщила в Москву о связях британцев с разведкой.
Период нахождения под следствием и сам суд также до сих пор вызывает множество вопросов у независимых журналистов и историков. Например, присутствующий на процессе полковник КГБ Виктор Баранов в одном из своих интервью сообщил следующее: «…Формально процесс был открытым — впервые с тридцатых годов. Но, естественно, просто так попасть на суд было невозможно, публика для таких мероприятий всегда готовилась заранее. Билеты давались только тем, кому нужно было туда попасть, по мнению «органов»: сотрудникам КГБ, комсомольским, партийным работникам низшего и среднего ранга.
Как вел себя Пеньковский на процессе?
В подсудимом чувствовалась неуравновешенность. Он мало смотрел в зал, вообще был похож на взъерошенного защищающегося воробья. Когда объявили приговор — высшую меру, он не отреагировал, как следовало бы ожидать. Скорее всего, Пеньковский надеялся на тот торг, который с ним прошел в «Лефортове».
Какой торг?
Как рассказывал начальник следственного отдела КГБ генерал Чистяков, подследственному были зачитаны письменные гарантии о сохранении ему жизни в обмен на полное сотрудничество с органами госбезопасности и чистосердечное признание. Олег Пеньковский в это обещание поверил. Верили в это и его мать, до последнего дня посещавшая сына в «Лефортове», и следователь, который вел его дело, а также сам Чистяков.
Кто же обманул и Пеньковского, и сотрудников КГБ?
Договоренности были нарушены на самом высоком уровне. Когда председатель КГБ Семичастный доложил Хрущеву свои соображения по этому вопросу, советский лидер взорвался нецензурной бранью и назвал его доводы «комсомольским бредом».
Почему дело Пеньковского — Винна до сих пор не рассекречено?
Потому что передал он очень много — данные по ракетам, которые были у нас в то время не только на вооружении, но и в разработке: их радиус действия, способ заправки, боеготовность, дальность… Других источников в этой области у американцев не было. Пеньковский был вхож в высшие военные круги — взять хотя бы маршала артиллерии Варенцова, с которым они вели доверительные беседы. В общем, Пеньковский раскрыл всю нашу военную доктрину в области ракетостроения на многие годы вперед».
[72]
Олег Пеньковский в зале суда
На самом деле следственное дело Олега Пеньковского остается секретным по другим причинам. Переданные им сведенья по ТТХ (тактико-технические характеристики) за прошедшие десятилетия устарели, да и на Западе их уже узнали. Другое дело, что в следственном деле содержаться информация о том, как на самом деле был разоблачен предатель и кто первым сообщил на Лубянку об иностранном агенте. Вот это действительно является сведениями, составляющими государственную тайну. Важно другое: если Виктор Баранов прав и Олегу Пеньковскому действительно обещали сохранить жизнь в обмен на активное сотрудничество со следствием, то возникает закономерный вопрос: а может, было что-то еще, кроме содействия следствию?
По утверждению бывшего председателя КГБ Владимира Семичастного арестованный «сломался» в первые часы пребывания в неволе: «Его привели ко мне в кабинет, а там, значит, такой большой стол, длинный. И вот, как сейчас помню, сидит он в конце, такой пришибленный и облезлый такой, как, понимаете, жалкий мышонок. И вдруг говорит мне: «Я, гражданин председатель… Я мог бы предложить вам свои услуги и поработать на государство…» — то есть сразу начинает пытаться договариваться. Тогда я говорю: «Вначале скажите, какой вы вред принесли государству? И что особо важное вы передали американцам и англичанам?» Он начал что-то болтать, и тогда я сказал: «Имейте в виду, мы больше знаем, чем вы сейчас рассказываете. Поэтому посидите в тюрьме и, когда в камере все вспомните и придете к мнению, что все можете рассказать, дайте знать, и я вас приму». Однако больше я его не принимал, потому что им уже занялись следователи, арестовали уже и Винна и начали «игру» с ними: и однажды, как бы случайно, навстречу Винну повели по коридору Пеньковского, чтобы тот видел, что арестован этот, а этот видел, что арестован тот, и чтобы оба знали, что и тот и другой уже дают показания, но не знали, какие именно. Благодаря такой психологической игре на допросе их было легче раскалывать».
[73]
В этой связи стоит вспомнить статью журналиста Анатолия Николаевича Докучаева, опубликованную в «Независимом военном обозрении» в 2003 году. В ней он привел две версии дела Олега Пеньковского. Согласно первой (получивший широкое распространение на Западе) Олег Пеньковский спас мир от ядерной катастрофы. А вот вторая версия звучала так. Предатель был не двойным (британо-амери-канским), а тройным агентом. На самом деле он выполнял задание Лубянки. Вот на второй версии стоит остановиться подробно. Приведем ее полностью: «Версию «Пеньковский — пешка в игре спецслужб» запустил в одной из московских газет Александр Погонченков.
Под новый, 1961 год в Кремле состоялся большой прием. Никита Хрущев подошел к группе оживленно беседовавших западных послов, хитро прищурился и рубанул: «Между прочим, могу по секрету сказать, что для Франции и Англии у нас готово по 50 ракет с ядерными боеголовками… И для ФРГ — 30».
Высшие чины госбезопасности, увидевшие расшифровку записи с новогоднего банкета, были якобы шокированы. В дело вступил генерал-лейтенант Яков Хренов, курировавший ряд подразделений КГБ и ГРУ Он позвонил своему знакомому академику Абраму Иоффе, ведущему специалисту в области ядерных вооружений. Тот при личной встрече сообщил точные данные о количестве ядерных боеголовок. У СССР их было 300, а у американцев — 5000. Никита Сергеевич блефовал, не представляя себе последствий, которые могло вызвать его заявление. Единственным выходом было сообщить американцам правду.
Но как? Нельзя было допустить, чтобы американцы усомнились в передаваемой информации. Значит, следовало передать целый ряд достоверных сведений, которые бы укрепили доверие к источнику информации. Посвящать кого-либо в истинный смысл этой операции было нельзя — служебное рвение и ведомственная ограниченность могли привести самого Хренова на скамью подсудимых. Поэтому Яков Ильич решил задействовать ГРУ «вслепую». В этом ведомстве были уверены, что передают важнейшую дезинформацию.
Об этой операции в руководстве ГРУ должны были знать два человека, один из них — Пеньковский, уверенный в полезности для Родины своей миссии. Но случилось непредвиденное — Хренов попал в госпиталь с подозрением на рак печени. Диагноз вскоре подтвердился. К этому известию Яков Ильич отнесся спокойно, а вот данные коллег из контрразведки о деятельности Олега Пеньковского не могли его не взволновать. Тогда Хренов решил пойти ва-банк. Пеньковскому передали, что в операцию внесены коррективы. Будет инсценирован его арест и, возможно, даже суд, а потом его обменяют на кого-нибудь из засыпавшихся советских разведчиков. Действуя по этому сценарию, Олег Пеньковский сыграл свою роль до конца.
