Сталину удалось совершить невозможное. Пережив в середине 20-х годов потерю ближайших союзников и друзей, оказавшись перед лицом неминуемого поражения, он в итоге одержал победу. Он собрал вокруг себя все здоровые силы в партии и государстве, он нашел поддержку в народе — и вскоре пришел час расплаты для бесов, терзающих нашу многострадальную Родину.
Посмотрите на имена подсудимых в середине 30-х годов — почти каждое из них запятнано самыми мерзкими и низкими деяниями, имеющими лишь одну цель: личное обогащение. За политическими мотивами, толкнувшими этих «деятелей» на преступления против своего народа, скрывались обыкновенные шкурнические интересы и корысть.
Приложение
РАЗРУШИТЕЛИ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
Шахтинское дело
Весной 1928 года в советской печати появились сообщения о разоблачении крупной вредительской организации в Шахтинском районе Донбасса. Как говорилось в официальном сообщении прокурора Верховного суда СССР, «раскрыта контрреволюционная организация, поставившая себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности района». На скамье подсудимых оказались 53 человека, в основном из числа местных специалистов. Обвинение состояло как бы из двух блоков: производственного и политического. В нем выделялось три формы собственно «вредительства» — неправильная постановка эксплуатации шахт, порча машин и оборудования, неправильный выбор места для новых разработок. Кроме того, «шахтинцам» вменялось в вину создание подпольной организации, поддерживавшей связь с «московскими вредителями» и с зарубежными антисоветскими центрами. На первый взгляд обвинения кажутся полной чушью по причине отсутствия мотивации. Зачем им все это было надо — неправильно эксплуатировать и портить машины?
Все проясняется, когда узнаешь, что началась эта история не в 1928 году, а значительно раньше. Вернемся в 1924 год. За две недели до его наступления, 15 декабря 1923 года, бывшая жена главного инженера Кадиевского рудоуправления в Донбассе Гулякова сообщила в ГПУ о том, что ее муж занимается экономическим шпионажем. Экономический отдел ГПУ УССР расследовал дело и выяснил, что группа инженерно-технических работников действительно занималась примерно тем же, чем их коллеги с Нобелевских заводов, с «Югостали» и пр.
Все началось в незабвенном 1919 году, когда члены правления Днепровского южнорусского металлургического общества бежали в Польшу. Перед отъездом они поручили доверенным служащим сохранить предприятие и постоянно информировать их о положении дел. Из-за границы прежние хозяева связались со своими агентами. Связь велась через бывшего совладельца рудников Ружицкого, назначенного экономическим советником польского консульства в Харькове (он же, кстати, осуществлял связь и с группой на Днепровском металлургическом заводе). В течение 1921–1923 годов Гуляков передавал через Ружицкого сведения о состоянии шахт и получал указания бывших хозяев. Указания были следующими: создавать видимость работы шахт, но при этом всячески препятствовать разработкам, не вывозить угольные запасы, сохранять ценные участки, имея в виду скорое возвращение хозяев. Верховный суд УССР приговорил шестерых изобличенных «вредителей» к различным срокам лишения свободы — от двух до десяти лет.
Тогда-то органы ГПУ и взяли под пристальное наблюдение все шахты. Выяснилось, что подобные отношения с прежними хозяевами широко распространены среди старых специалистов. И только проведя колоссальную подготовительную работу, ГПУ арестовало группу специалистов угольной промышленности, открыв дело, которое потом и было названо «шахтинским».
Как показал на следствии инженер Н. Н. Березовский, «в случае занятия рудников красными войсками мы должны работать в пользу старых хозяев по сохранению рудников и оборудования в целости, чтобы их не обесценивать, чтобы при переходе рудников обратно к белым они не были взорваны или повреждены красными войсками». Впрочем, что можно иметь против заботы о сохранении предприятий, которые в любом случае будут работать на благо России?
В 1923 году в Париже образовалось «Объединение бывших горнопромышленников Юга России», в Польше — «Польское объединение бывших директоров и владельцев горнопромышленных предприятий в Донбассе». Их задача была — добиться возвращения принадлежавших им предприятий — в концессию ли, или иным путем. Многие из них имели связь со старыми служащими в России. Теперь уже интересы бывших владельцев и интересы державы не совпадали.
Согласно материалам процесса, в 1923 году образовался «Харьковский центр», состоявший в основном из инженеров объединения «Донуголь». Один из руководителей «центра» Ю. Н. Матов так формулирует его основные задачи:
«Информация бывших владельцев о происходившем в Донбассе, добыче, состоянии работ и перспективах планов развития рудников и шахт. Проведение вредительской работы при производстве добычи, замедление темпов нового строительства. Вредительство при импортной механизации и рационализации. Общая установка в задачах и деталях организации сводилась к общей дезорганизации каменноугольной промышленности».
Работник «Донугля» С. Б. Братановский конкретизировал эти задачи, на первый взгляд кажущиеся бессмысленным саботажем:
«1. сохранение в неприкосновенном виде более ценных недр и машин для эксплуатации в дальнейшем прежними владельцами или концессиями;
2. доведение рудничного хозяйства до такого состояния, при котором Советское правительство было бы вынуждено сдать рудники в концессию иностранцам или вообще капитулировать перед иностранным капиталом;
3. в случае войны помогать врагам СССР расстройством тыла, прекращая добычу или разрушая или затопляя рудники Донбасса;
4. пропаганда против Советской власти».
Еще более конкретен инженер А.И.Казаринов:
«В задачи организации входило, как основная цель ее, — возвращение каменноугольных рудников и горных предприятий прежним их владельцам на тех или иных основаниях, будь то концессия или другое… В осуществление этой задачи прилагались усилия к тому, чтобы на рудниках накапливалось большое количество механического оборудования, но так, чтобы оно до определенного момента не могло использоваться; в первую очередь восстанавливались и переоборудовались такие шахты, восстановление которых стоило дорого, вместо того, чтобы на новом месте проходить более дешевые шахты; в то же время разработка новых выгодных участков тормозилась искусственно путем задержки разведок и закладки новых шахт на малоценных участках. В результате всех этих мероприятий должны были выявиться невыгодность и нерентабельность эксплуатации для «Донугля» и, как естественный выход отсюда, денационализация и сдача шахт в аренду, в концессию».
Скажите, читатель, с позиций нашей новообретенной грамотности — что здесь невозможного? Разве мы не встречаем подобное на каждом шагу?
Идем дальше. По данным следствия, организацию финансировали Объединение бывших углепромышленников Юга России, французское объединение бывших владельцев предприятий в России, аналогичное польское объединение и ряд германских фирм (АЕГ, «Эйкгоф», «Кестер», «Сименс-Шуккерт» и др.), а также иностранные разведки. Тесное взаимодействие иностранных фирм с разведками своих государств в то время было обыкновенным делом. Некоторые крупные германские концерны даже создавали у себя так называемые русские отделы которые, помимо промышленной, вовсю занимались и разведывательной деятельностью. В частности, например, «русский отдел» был у фирмы АЕГ (Всеобщая компания электричества). Представители этих организаций нередко были не только инженерами, не только организаторами промышленного шпионажа, но и связными между иностранными разведками и их русскими агентами. Камня в них за это не бросим — люди выполняли свой патриотический долг. В отличие от их русских контрагентов…
