Будь наследство поменьше, наследникам вообще, чтобы не возиться, лучше бы отказаться от него только из-за дурацкой формулировки. И все бы ничего, но эксперты оценили коллекцию картин в кругленькую сумму – шестнадцать миллионов долларов. Сумма многим одним упоминанием бьет по ушам так, что зрение теряется. Когда такие деньги есть у кого-то – это смотрится нормально. А тут вдруг да тебе… У некоторых руки задрожат от волнения и последние волосы на лысине выпадут…
А там еще возникли многие сложности с украинскими законами, запрещающими вывоз художественных ценностей за пределы страны, но эти сложности предстояло решать самим наследникам, а до того… До того им предстояло основательно передраться, опять же друг другу волосы выдрать и физиономии расцарапать, но наследство разделить.
Главная сложность вопроса возникла тогда, когда в нашем городе была найдена жена Ивана Сергеевича и его дочь. Сам Иван Сергеевич Русинов, отставной подполковник спецназа ГРУ, с женой развелся больше десяти лет назад, и последние годы проживал в Москве. Нашли и его. Новой семьи Иван Сергеевич не завел. Но даже если бы и завел, юристы вполне могли бы оспорить его приоритет на коллекцию, поскольку в завещании упоминалась семья, с которой завещательница встречалась, а никак не другая, которую вполне мог бы создать Иван Сергеевич. Один вопрос разрешился просто, предстояло решить другие. Органы юстиции предложили наследникам подписать мирное соглашение о разделе коллекции, чтобы не растягивать дело в судебных инстанциях, которые в первую очередь будут настаивать тоже на мирном соглашении. С этой целью Ивана Сергеевича Русинова, как пенсионера, не обремененного работой и имеющего свободное время, пригласили в наш город. Естественно, он приехал, будучи готовым к обсуждению вариантов. Наверное, рассчитывал все же получить большую долю, если не половину, поскольку именно он являлся главным наследником и родственником умершего художника. Теоретически резонно предположить, что и суд согласился бы с таким разделом. Но Русинов, наверняка уже советовавшийся с адвокатами, адвоката с собой почему-то не привез, словно знал, что помощь адвоката в вопросе раздела наследства ему не понадобится совсем или понадобится не скоро…
Последнее обстоятельство не является даже косвенной уликой, тем не менее дает значительный повод к серьезному размышлению, в какой-то степени подтверждающий его вину. Намек на улику, который каждый суд должен принять во внимание…
С двадцатитрехлетней дочерью Ольгой Иван Сергеевич встретился сразу – та приехала встретить отца на вокзал, и, наверное, разговор о наследстве и там возникал, хотя следствию об этом ничего пока не известно. С бывшей женой, Людмилой Анатольевной Русиновой, состоящей в гражданском браке с другим мужчиной, только предполагал встретиться вечером, когда она вернется с работы, чтобы обсудить проблемы не на бегу, а в спокойной обстановке.
Иван Сергеевич остановился у своего приятеля, бывшего сослуживца, и созвонился с Людмилой Анатольевной. Встречу назначили вечером в кафе «Кавказский дворик».
Приехав с работы домой, Людмила Анатольевна успела приготовить для мужа и дочери, проживающей с ними, ужин и вышла из дома, чтобы отправиться на свидание с уже бывшим мужем. Первоначально она договаривалась с Иваном Сергеевичем, что на встречу приедет с Аркадием Ильичом, настоящим мужем, человеком деловым и имеющим хватку, следовательно, умеющим вести переговоры, обещающие быть непростыми. Но воспротивилась дочь, желающая присутствовать при первом разговоре. Аркадий Ильич не был против того, чтобы на свидание поехали мать с дочерью, и настаивал только на том, чтобы они без его присутствия не подписывали никаких бумаг. Дочь переодевалась и просила мать подождать ее в машине. Машину Людмила Анатольевна обычно оставляла у подъезда. Итак, без пяти минут миллионерша вышла… Завелась машина без проблем, но, едва женщина включила передачу, чтобы развернуться, прозвучал взрыв. Эксперты установили, что к рычагу коробки передач была присоединена «растяжка» от установленной в боевое положение гранаты «РГД-5». Естественно было предположить, учитывая военное прошлое Ивана Сергеевича Русинова, что устанавливать «растяжки» он умеет квалифицированно. Отставного подполковника арестовали в тот же вечер в кафе «Кавказский дворик», где он и должен был встретиться с бывшей женой и делал вид, что удивляется ее опозданию.
Столик при этом был сервирован на троих…
* * *
На первом же традиционно скучном допросе, когда я, слегка постукивая кулаком по столу, объяснил Ивану Сергеевичу Русинову суть обвинения, которое против него выдвигается, он, не высказав ни возмущения, ни каких-то других эмоций, просто замкнулся, словно обдумывал что-то. И не сразу отвечал на мои вопросы. Тем не менее признать вину, естественно, отказался, произнеся только одно сакраментальное слово, которое сначала произносят почти все обвиняемые:
– Нет…
Другого я и не ожидал. Подполковник, если это он подготовил взрыв, думается, знал, что обвинение ему предъявят, и подготовился к отрицанию. Следствию необходимо было только собрать улики, найти свидетелей, которые могли бы видеть Ивана Сергеевича рядом с машиной или даже просто во дворе, и тогда все пошло бы по проторенной дорожке – к суду… И вообще, первый допрос никогда не бывает долгим, я и сам должен был сначала обдумать все факты, чтобы разговаривать с ним более аргументированно и по выстроенной тактике. И потому, не добившись сразу признания, я позвал конвоиров и приказал отвезти задержанного в СИЗО. И уж никак не ожидал каких-то сюрпризов, поскольку с офицерами спецназа до этого дела не имел и не предполагал, насколько они наглые. Сюрпризы начались через две минуты, когда, задыхаясь от застарелой астмы, прибежал дежурный по прокуратуре. Иван Сергеевич, этот пенсионер-подполковник, обладатель седой головы, каким-то образом, как старый фокусник в цирке, сняв наручники, голыми руками «уложил» вооруженных конвойных и водителя машины, и на этой же машине, выбив запертые ворота и чудом не задавив охранника у ворот, скрылся. Машину, впрочем, нашли через четыре квартала от прокуратуры. Ивана Сергеевича, несмотря на объявленный стандартный план «Перехват», задержать, естественно, не удалось. «Перехвата», как показывает практика, должны в первую очередь бояться не главные фигуранты, а случайные люди, забывшие из-за склероза выложить из кармана незарегистрированный пистолет или не успевшие заглотить все порции наркоты, что привычно носили с собой «для личного потребления».
Слава богу, бежал Иван Сергеевич не из моего кабинета, тем не менее после допроса у меня. И наручники Ивану Сергеевичу надевали в моем присутствии. Надевали по всем правилам. Но он как-то сумел их открыть. После этого прокурор области, к несчастью, оказавшийся в такое позднее время в кабинете, пообещал мне продолжение карьеры в должности деревенского прокурора в отдаленном районе области, если в течение недели я не поставлю в таком ясном деле точку и не передам материалы в суд. Можно подумать, что это я обязан бегать по улицам и искать обвиняемого, я – а не менты… Впрочем, план поисковых мероприятий должен быть согласован со мной. Но пусть сначала представят мне этот план…
Одна из версий предполагала помощь при бегстве со стороны кого-то из конвойных. Но все они имели хороший послужной список, не имели с беглецом ранее никаких контактов и вообще не имели причин, чтобы дать Ивану Сергеевичу любезную возможность отправиться в бега. Вопрос о том, каким образом он открыл замок в наручниках, остался висеть в воздухе. Конвойные же сами пострадали. У каждого из троицы сотрясение мозга, у одного в дополнение сломана челюсть, у другого трещина в шейном позвонке, которая долго не позволит ему оглядываться…
