Считая историю войны то извращенной, а то даже и ненаписанной, Гранин сам восполняет пробелы. Рассказывает такую, например, историю: «Самое начало войны. Мы наткнулись на четырех немецких солдат. Они, уставшие, грязные, свалились в кусты и спали». Странно, конечно. Что за солдаты? Почему они отбились от своей части? Почему так беззаботно, без охраны, дрыхнут на чужой земле, в которую вторглись? И где это случилось? Объяснить бы надо. Ну да ладно, допустим, на войне все бывает. Что дальше? «Командир сказал: «Не будем стрелять в спящих». Его тогда чуть не отдали под суд». Да, я думаю, что и князь Андрей не стал бы стрелять в спящих. Но с другой стороны, ведь это взрослые солдаты, пришедшие разорить твою землю, а среди тысяч и тысяч спящих жителей Минска, Киева, Севастополя были ни в чем не повинные спящие дети, но это не остановило немцев в ночь на 22 июня 41-го года бросить на них бомбы, погибли не четыре человека, а сотни, тысячи спящих… А разве не было спящих среди 135 тысяч мирных жителей Дрездена, погибших под англо-американскими бомбами 13 и 14 февраля 45-го; а в те августовские ночи 45-го года неужели никто не спал среди всех возрастов мирных жителей Хиросимы и Нагасаки, неужели все бодрствовали, ожидая американскую атомную бомбу?..
Но что дальше-то было с теми странными немецкими солдатами ― взяли их в плен или хотя бы разоружили, допросили? Неужто только полюбовались спящими оккупантами, согнали с них комаров и пошли дальше? Об этом Гранин молчит, ему и это неинтересно, для него главное ― нарисовать драматическую ситуацию сомнительной достоверности и демагогического оттенка.
Еще одна загадочная история: «Был 41-й год, конец августа, мы(?) выходили из окружения. Шли несколько дней. И самое трудное было― выбираться…» Откуда, из чего выбираться? И хотелось бы знать, с какого именно участка фронта шли так долго? Ведь все крупные окружения известны. Назвал хотя бы армию или ближайший город. Опять никаких данных! «Немцы наступали на Ленинград. Мимо нас шло огромное количество транспорта, бронемашины, мотоциклисты, велосипедисты». Шли мимо и не трогали? Интересно. Другим так не везло. «Днем мы часами лежали в кюветах, ожидая паузы». Крайне странная картина! Группа советских солдат, как увидим, даже с оружием, в дневное время часами лежит в придорожных кюветах, а по дорогам валом валят немцы и на этих солдат, судя по всему, еще и в форме, не обращают ни малейшего внимания. Может, вы, Даниил Александрович, хотели сказать что-то другое? Или не знаете, что такое кювет?
И вот, говорит, как сейчас помню, однажды лежим мы, полеживаем в кювете, ничто нас не колышет, вдруг видим: «… идет колонна наших пленных, человек пятьсот. Черные от грязи, изможденные. А впереди немецкий велосипедист и сзади немецкий велосипедист― все! 500 человек идут покорно». Поверить в это еще трудней, чем в безмятежное лежание при свете дня в кювете на глазах немцев. Во-первых, чтобы велосипед не повалился, надо ехать с некоторой скоростью, и она выше, чем движение пешехода, тем более изможденного. Так что передний велосипедист непременно укатил бы от колонны, а задний врезался в нее. Во-вторых, не составляло никакой проблемы налететь сзади на переднего велосипедиста, руки которого заняты рулем, сбить его на землю и прикончить, причем так, что задний из-за колонны ничего и не услышал бы и не увидел. Да и с ним расправиться можно. Ведь чтобы защититься, немцу надо соскочить с велосипеда, снять из-за спины винтовку или автомат и открыть стрельбу ― времени и возможности на это у него не было бы. И велосипедисты не могли не понимать такой простой вещи.
Но самое глубокомысленное дальше. Кюветчики «решили подстрелить охрану (почему «под», а не снять вообще? Ведь тут не спящие.― 6.6.), но Саша Ермолаев сказал: «Думаете, они разбегутся?» В лицах их читалось поражение». И основываясь на анализе выражения лиц пленных, кюветчики ничего не предприняли для их освобождения. А один из компашки через 65 лет не стесняется изобразить нам поведение собратьев шкурников как некий увлекательный психологический феномен одних наших солдат на фоне комплекса поражения и безнадеги других. И это в самом начале войны, в дни Брестской крепости и обороны Одессы. «Неправда в деталях разрушает представление о войне», ― в этом-то Гранин прав.
Итак, тема пленных. Писатель видит причину того, что наши солдаты и офицеры «претерпели голод, нечеловеческие условия в немецком плену» только по той причине, что «не были защищены Женевской конвенцией». Давненько я не встречал сей замшелый довод, когда-то не сходивший со страниц сочинений самых тупых антисоветчиков. Видимо, даже они все-таки в конце концов сообразили, что это разоблачает их как людей, ни уха ни рыла не смыслящих в том, какой и чем была война со стороны германского фашизма. И вот на тебе― патриарх Гранин эксгумировал дохлятину и подает как новейший деликатес к празднику Победы!
Во-первых, что такое конвенция? Это собираются мужики иностранных дел из разных стран и «между шампанским и клико» говорят друг другу: «Ребята, давайте жить дружно!» Например, Женевскую конвенцию 1925 года о запрещении отравляющих веществ сразу подписали 37 стран, позже ― 93, в том числе СССР. И это не помешало Японии в начале 30-х годов использовать газы в войне против Китая, немного позже ― Италии против Абиссинии, а в 60-е годы США вовсю применяли дефолианты во Вьетнаме. Женевскую конвенцию 1949 года по защите жертв войны подписали 120 стран. И неужели вам неизвестно, писатель Гранин, что после этого вытворяли американцы сперва в Корее в 1950 году, потом ― во Вьетнаме?
Другое дело― конкретный договор между двумя конкретными государствами, какими и были два советско-гер- манских договора 1939 года. В этом случае степень ответственности, мера прочности неизмеримо выше. Так вот, если немцы наплевали на два конкретных межгосударственных договора с нами, то откуда у вас, Гранин, уверенность, что они стали бы считаться с решением какой-то благостной многонациональной конференции о пленных и обращались бы с советскими солдатами и офицерами, как с французами или датчанами?
Приведу лишь один фкт. Впрочем, давно и хорошо известный всем, кто интересовался историей Второй мировой войны. Еще в 1934 году, за пять лет до войны, Гитлер говорил тогда близкому писателю и президенту сената Данцига Герману Раушнингу: «Нам надо изыскать методы депопуляции, т. е. уничтожения целых расовых единиц. Именно это я намерен осуществить… Если я могу послать цвет немецкой нации в ад войны без малейшего сожаления по поводу того, что будет пролита драгоценная немецкая кровь, то я, конечно, вправе уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются, как паразиты» (The voice of distruction. London. 1940. p.137). Такого же рода заявления во множестве делались Герингом, Гиммлером, Геббельсом, Йодлем и другими главарями фашистской Германии. И было сделано ими все, чтобы в СССР реализовать свои планы.
Короче говоря, писатель Гранин, этими «расовыми единицами», «людьми низшей расы», «паразитами», подлежавшими по плану Гитлера «депопуляции», были прежде всего я ― как русский, вы ― как еврей и наши народы. Словом, со стороны немцев их агрессия против Советского Союза была войной на истребление. А вы лепечете о Женевской конвенции! Это можно объяснить только либо полным невежеством в данном вопросе, весьма странном в вашем возрасте, либо сознательным намерением обелить фашистов: коли Советский Союз не подписал конвенцию, то истребление его граждан вполне законно. И этому гуманисту и мысль не приходит в голову, что ведь с пленными надо обходится по-человечески и безо всяких конвенций.
