Полковник Доусон по гигиеническим соображениям вообще не любил здороваться за руку с людьми, которые не производили впечатления только что выбравшихся из ванны. Тем не менее, понимая и по необходимости принимая кавказские обычаи представления, сделал это, повторив жест капитана.
Разговор опять велся на незнакомом полковнику языке. Только одну, ужасно произнесенную фразу по-английски, и удалось разобрать:
– Мы готовы уже сейчас. Только оружие возьмем.
Дэн посмотрел на часы.
– Тогда сразу же и выступаем.
Судя по тому, что Клер никак на разговор не отреагировала и даже не попыталась перевести его, разговаривали даже не на грузинском. Полковник не знал точно, существует ли чеченский язык, хотя и предполагал это. Впрочем, терять время на расспросы он не стал, хотя и отметил для себя языковые способности Дэна.
Чеченцы ушли, и во дворе, за высоким забором из слоистого камня, послышалось тарахтение двигателя.
– Они едут на тракторе? – вполне серьезно спросил полковник, вслушиваясь в звуки и разглядывая облако сизого дыма, поднявшегося над забором.
– У них «Рейндж Ровер»… Но местный самодельный бензин ужасного качества. Я вынужден всегда возить с собой канистру с бензином, чтобы не заправляться здесь.
Выхлопные газы, донесенные ветерком, напоминали, конечно, что угодно, только не отработанное автомобильное топливо. Не трудно предположить, что с такой «горючкой» любой современный двигатель будет работать, как трактор.
Капитан Дэн с трудом развернулся на узкой улице между другими такими же высокими заборами и каменистыми буграми, выпирающими прямо посреди проезжей части, если это в самом деле была проезжая часть. Одновременно открылись ворота, и выехал довольно старенький, трясущийся всеми креплениями «Рейндж Ровер». В машине сидели те же четверо чеченцев. Внедорожник выехал с улицы первым, словно показывал направление, и затрясся теперь уже не по дороге, а по простой, хотя и утоптанной множеством ног и, кажется, колес, тропе. Не менее активно затрясся и «Форд Мондео», но скрипел значительно меньше, хотя тоже молодостью лет не отличался. Все-таки ему чаще приходилось ездить по асфальту.
– Нам долго такой дорогой пробираться? – поинтересовалась Клер.
– Около десяти миль. Но она не всегда такая. Чуть дальше поедем по траве. Там не так трясет, хотя тоже не слишком ровно – камней много. Через десять миль стоит постоянный действующий базовый лагерь, который чеченцы содержат за счет общих вложений. Нашлось несколько предприимчивых людей, которым на той стороне границы не очень нравится, и они сделали так, что стали всем необходимыми на этой стороне. Их содержат и еще платят за каждый вывод за границу. Плата небольшая, но зато есть гарантия, что ты не будешь иметь неприятностей с грузинскими пограничниками, которым тоже с базового лагеря что-то перепадает, и не нарвешься сразу после переправы на российских пограничников. Их передвижение постоянно отслеживают специалисты, и знают кто и где в настоящее время находится. У них даже есть фотографии многих пограничников, и домашние адреса некоторых старших офицеров, чтобы в случае неприятностей иметь возможность на них надавить. Сервис высшего криминального уровня. Нас гарантированно переведут в Россию, и за небольшую доплату даже предложат, самый безопасный маршрут.
– А у нас свой маршрут есть? – предугадывая мысли полковника, спросила Клер.
– Мы его вырабатывали вместе с Абу Обейдой и Завгатом, это тот чеченец, что сейчас сидит за рулем. Он здесь все тропы знает. Туда и обратно ходит регулярно, и хвастается, что сможет пройти с завязанными глазами, и при этом не наступить ни на одного пограничника…
– Он, надеюсь, надежный? – полковник предпочитал на чужой территории, где он будет вне закона, не иметь проблем с личным составом.
Капитан Дэн сердито хмыкнул:
– На его руках слишком много крови, чтобы он рисковал попасться в руки русским. Пожизненное заключение сроком на два-три года ему обеспечено…
– Это как? – не поняла Клер. – Пожизненное заключение сроком на два-три года…
– Те, кому дают в России пожизненное заключение, не вытягивают больше двух-трех лет… Или умирают за решеткой, или с собой кончают. Может быть, с помощью своих тюремщиков… Россия не желает тратить деньги на длительное содержание безнадежных заключенных.
– Какое варварство! – воскликнула Клер.
– Это очень разумно, и я начинаю уважать русских. – В противовес ей сказал полковник.
* * *
Через горные, чуть каменистые луга, где хорошо было бы пасти скот, а не воевать, машины поднялась до горного же редкого леса, и на его окраине остановились.
– Приехали, – сказал капитан Дэн. – Дальше еще пару миль пешком. Но, хвала Создателю, не в гору, а с горы. Вещи забираем с собой.
– А здесь безопасно оставлять машины? – спросила Клер.
Полковник ответил ей жестом, показывая кругом. Трава была плотно утоптана протекторами машин, кое-где кусты сломаны колесами. Должно быть, здесь постоянная стоянка. Клер поняла.
Капитан Дэн открыл багажник и вытащил три упаковки с оборудованием. Это то, что им следует нести с собой на российскую территорию. Багажник, освободившись от поклажи, зло хлопнул. Подошли чеченцы, усмехнулись, когда Дэн нажал на брелке кнопку сигнализации. Он сам, сообразив несуразность своего действия, усмехнулся, – привычка сработала. Разговаривали опять на языке, непонятном ни полковнику, ни Клер. Но разговор был коротким. Чеченцы забросили за плечи свои не слишком тяжелые рюкзаки, подавая пример американцам, и первыми двинулись сперва вдоль опушки леса, потом резко, чуть не под углом в девяносто градусов, свернули в сторону.
– Углы здесь срезать не принято? – проворчал полковник Доусон.
– Когда я был здесь в первый раз, я задал тот же самый вопрос, – улыбнулся капитан. – Та сторона базового лагеря заминирована. И все подходы тоже.
– Ого! Здесь настоящая военная зона.
– Верно.
Лес спускался с горы круто, и людям приходилось придерживаться за шершавые стволы деревьев, чтобы не скатиться по тропе. Впрочем, само понятие тропы здесь было мало уместно, поскольку при малой густоте леса идти можно было где угодно.
Наконец, вышли к строению, напоминающему загон для скота. Сам загон был огорожен точно таким же каменным забором, какой американцы уже видели в селе, только здесь в заборе зияли дыры, похоже, кое-где сделанные специально, чтобы заменить несуществующие амбразуры. Капитан заметил интерес полковника и объяснил:
– Несколько лет назад здесь было многолюдно, особенно в начале весны. Одни группы сменяли другие, и все отправлялись туда. – Он кивнул в сторону стоящей в отдалении горы. – Тогда охрана выставлялась по всем подходам и по периметру. Сейчас здесь тихо, и пулеметов в амбразурах нет.
За забором стояли три палатки. В середине двора горел костер, обложенный крупными камнями, и дым доносил приятный запах жареного мяса. Завгат что-то сказал.
