Противник стремительно приближался, он был невысокого роста, крепкий, с типично азиатскими чертами лица. Но автомат держал на ремне за спиной, предпочитая действовать ножом – теперь уже не метательным, а длинным и тяжелым боевым.
Выбор у Сохно был. Он мог выстрелить навстречу двигавшемуся противнику. И, скорее всего, попал бы в голову, потому что тело тоже прикрывалось бронежилетом, и в тело стрелять бесполезно. Но мог и промахнуться, потому что движение противника было слишком стремительным. Думать было некогда, и Сохно выбрал другой вариант – совершил еще один быстрый прыжок в сторону, и за ним следующий, еще на пару метров. Необходимость такого выбора была продиктована еще и тем, что подполковник стремился оказаться между неизвестным боевиком и девушкой, которая так и стояла на тропе, замерев от напряжения.
Промахнувшись и во второй атаке, боевик все же не упал, но самым немыслимым образом расставил в стороны руки, как крылья, и одновременно сделал широкое круговое движение ногой, поднятой почти до уровня руки – балет, да и только. Движение ноги создало энергию противоположного направления, развернув тело, и позволив человеку устоять на ногах. И уже по одному этому движению стало сразу ясно, перед подполковником Сохно был противник, владеющий какой-то неизвестной ему системой рукопашного боя, позволяющей за счет непривычных для простого глаза, но по своему логичных движений управлять своим телом. И неплохо управлять.
Сохно ждать дальнейшего развития событий не стал, и сам прыгнул вперед, сокращая дистанцию. Противник опять совершил не то, что полагалось бы совершить по логике, – он не в сторону отпрыгнул, чтобы со стороны попытаться выйти хотя бы на равное по высоте положение, а вверх, при этом отталкиваясь от земли сразу двумя ногами, и приближаясь. Теперь между противниками было только три метра. Боевик даже руку к автомату не тянул, но, видя в руке у подполковника пистолет, начал раскачивать корпус из стороны в сторону. Обычный «маятник», который предполагает в определенный момент имитацию рывка вперед, чтобы вызвать выстрел, но корпус в сам момент выстрела убирается, и следует атака на сближение. Азбучные истины любого спецназа любой страны.
Сохно не просчитывал варианты, он принимал их готовыми, многократно оттренированными и потому не раздумывал над тем, что ему самому делать в такой ситуации. И, вместо того чтобы стрелять, когда противник показал, что делает рывок вперед, Сохно выждал две секунды, дожидаясь, когда тело примет неудобное для возврата положения, и сам вперед прыгнул, используя преимущество верхней позиции и нанося удар ногой. Вообще Сохно не любил бить ногой выше пояса. Разве что в ближнем бою левым коленом в печень. Удар рукой всегда более эффективен и точен. Но сейчас, с верхней позиции, удобно было бить в корпус чуть ниже уровня груди, и Сохно ударил ногой, заставив противника свалиться. Но и падал тот достаточно своеобразно. Не сопротивляясь силе удара, а гася ее, вовремя сгибая и отводя корпус. А при падении каким-то немыслимым образом умудрился еще перекатиться через свою выставленную руку, и снова оказаться на ногах. И опять не попытался снять автомат.
Сохно был уверен, что снова выхватит пистолет раньше, чем боевик до автомата дотянется, и потому пистолет неторопливо убрал в кобуру. И при этом не забывал об осторожности, ощупывая взглядом пояс и карманы противника – чем тот еще вооружен.
Боевик «поиграл» ножом, и вдруг вытащил из кармана совсем уж экзотическое для здешних мест оружие – нунчаки, и со свистом прокрутил ими перед собой.
Сохно, видя, как довооружается противник, свой нож доставать не стал, но вытащил свою привычную и более страшную лопатку, которую взял в левую руку, а правой захватил смотанную кольцами веревку. Ту самую, которую пожалел для связывания своей «попутчицы», надеясь, что она еще сгодится ему. И сгодилась…
Противник вдруг сделал выпад, которым достать подполковника, естественно, не сумел, но возвратиться из выпада в нормальную стойку не захотел, а фехтовал в воздухе одновременно ножом в правой руке и нунчаками в левой. И покачивался на вытянутых почти в полушпагате ногах.
Сохно с любопытством наблюдал за этой красивой и эффектной картиной, достойной фильма с участием мастеров восточных единоборств, но скоро любоваться ему надоело, и он просто шагнул навстречу противнику. Тот подтянул оставленную позади ногу, атаковал сначала нунчаками, которые сразу запутались в мотке веревки и стали бесполезными, а потом ножом. Но вот к этому второму удару Сохно подготовился заранее, приготовив отточенную лопатку. Он не стал защищаться, а ударил навстречу ножу, используя преимущество длины черенка. И рука с ножом основанием кисти напоролась прямо на лезвие лопатки.
Нож выпал… Нунчаки остались висеть на веревке…
А теперь атаковал Сохно. Лопатка перевернулась черенком вперед, и быстрый выпад выбросил округлую оконечность черенка прямо в лоб противнику. Удар не самый смертельный, но за ним последовал и более серьезный – с близкого расстояния локтем сбоку в острую смуглую скулу.
Сохно сам не ожидал, что его удар получится настолько мощным, что швырнет противника со склона. В бессознательном состоянии совершать вращательные движения руками и ногами боевика никто не научил. И потому тот просто катился до самого обрыва, с которого и сорвался, с треском ломая кусты. Высота там, как помнил подполковник, побольше двадцати метров. Можно, конечно, сконцентрироваться и удачно приземлиться даже при такой высоте. Но для этого необходимо иметь за спиной парашют.
С боевиком все было кончено.
Подполковник вытащил из кармана белоснежный платок и вытер им пот со лба. И только после этого посмотрел на свою «попутчицу». Та неподвижно замерла в самом начале схватки и до сих пор так и стояла.
– Напугалась? – кивнул Сохно. – Отдышись. Сейчас дальше двинем.
– Чайна, – сказала вдруг она, глядя на обрыв, с которого упал недавний противник подполковника.
– Что-что? – Сохно, конечно, знал, что «чайна» по-английски означает «китаец». – Откуда здесь чайна?
Она опять заговорила. Многое сказала, но он ничего не понял. Но слово «чайна» она повторила несколько раз.
– Рапсодия, я – Бандит!
– Догоняешь? – спросил полковник так, словно не сомневался в утвердительном ответе.
– Притормозил. В себя прихожу.
– Споткнулся что ли? – в привычной манере поинтересовался Кордебалет.
– Не я споткнулся. Тут место такое, споткнешься – в пропасть полетишь.
– «Попутчица»? – спросил Согрин.
– Попутчик. Еле отбился. Выскочил, как черт из табакерки. Метательным ножом в спину швырнул. «Попутчица» спасла. А потом он споткнулся, и в пропасть упал.
– Конечности себе не поломал?
– Он – наверняка. А я нет… аккуратно локтем бил.
– Новая банда? – В голосе Согрина послышалось откровенное беспокойство.
– Хуже. Моя «попутчица» видела этого человека. Она называет его «чайна» и пытается что-то объяснить.
