Арабские эмиры и шейхи это предвидели. Проели только незначительную часть доходов. Вклады в банки и промышленность Запада прокормят Ближний Восток и после того, как нефтяные моря исчерпаются. И собственную промышленность арабы за десять лет изобилия выстроили. Нам бы так!…
Юрий Владимирович Андропов мог – и обязан был прошлой своей работой председателя комитета государственной безопасности – на посту генсека требовать в первую очередь дисциплины и порядка. Но былое ведомство Юрия Долгорукого располагало сведениями куда более достоверными, нежели новое. В ЦК всю неприятную информацию отсеивали ещё на нижних этажах иерархии, а в КГБ кое-что даже до верха добиралось. Так что неизбежность возобновления реформ новый генсек понимал чётко. И все его конкретные шаги в экономике сводились к косыгинской программе. Какими бы грозными словами она ни оформлялась.
Но раскрутить реформу во второй раз было куда тяжелее, чем в первый. Компенсировать неизбежные потери было уже нечем – попытка стать сырьевым придатком промышленного мира провалилась. А бюрократия помнила, как сложно пытаться командовать предприятиями, получившими хоть каплю самостоятельности. И тормозила любой разумный реформаторский шаг.
Не зря преемником Долгорукого стал не давно ожидавшийся – и самим Андроповым указанный – Горбачёв, а Константин Устинович Черненко. Конечно, сделать что бы то ни было он был заведомо не способен. Уж хотя бы потому, что (подобно Михаилу Андреевичу Суслову и Геннадию Андреевичу Зюганову) всю жизнь провёл на идеологической работе. То есть ничего конкретного и не делал. Только следил, чтобы никто в зоне его досягаемости не пытался думать. Зато чиновники были уверены: этот КУЧер погонять не будет.
Благополучно потеряли ещё год. Соответственно цена нефти ещё упала. И Горбачёву не осталось уже никаких средств смягчить боль от реформ. Боль от той самой раны, которую некогда нанёс нашему развитию президент Египта Анвар Садат.
Правда, кроме Садата, для этой раны понадобились и другие арабы.
ЦЕНОВОЕ ОРУЖИЕ
Треть всех нефтяных запасов капиталистического мира в 1970-е годы принадлежала Саудовской Аравии. Причём запасы эти расположены так удобно для добычи, что себестоимость нефти в этой стране наинизшая в мире. Поэтому именно Саудовская Аравия взяла на себя ответственность за балансировку нефтяного рынка. В рамках Организации стран-экспортёров нефти (Organization of Petrol Exporting Countries – OPEC, или в кириллической транскрипции ОПЕК) она в наибольшей степени меняла объём собственной нефтедобычи, попутно понуждая остальных членов ОПЕК делать то же самое.
Министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Ахмед Заки Хасанович Ямани постоянно напоминал партнёрам: нефть – товар стратегический, поэтому его – в отличие от ряда других товаров, неограниченно производимых в рамках рыночной экономики – нельзя отдавать на откуп повседневным колебаниям рынка, не говоря уж обо всех видах спекулятивных действий. Сказано ещё в начале 1980-х, но звучит вполне современно.
Вообще Ямани – один из масштабнейших стратегов XX века. Правда, он был всего лишь министром. Но нефтяной промышленности. Но в стране, занимающей лидирующие позиции в нефтедобыче. Но в век, с первого до последнего своего дня замешанный на нефти.
Когда процессы на нефтяном рынке стали выходить из-под контроля и нефть дорожала уже безудержно, многие попытались сыграть на этой конъюнктуре. Уже осенью 1979-го Иран и Ливия резко повысили объём продаж. Да и страны, не входящие в ОПЕК, с удовольствием накачивались нефтедолларами. Великобритания, Нидерланды, Норвегия в гоночном темпе осваивали шельф Северного моря. СССР развернул в северотюменских болотах громадный промысел. На него арабы особо обижались: постоянно заявляя о дружбе с ними (и во многих – например, военных – вопросах действительно сотрудничая), СССР в то же время на нефтяном рынке вёл себя как штрейкбрехер.
Ямани отметил: нефтедобытчики теряют контроль над процессом. Он также подчеркнул: уже чувствуется обратный процесс – ослабление спроса. И предсказал катастрофические процессы в мировой экономике. По его мнению, мировой нефтяной рынок превратился в восточный базар. Он заявил производителям нефти: рынок скоро будет залит ею – обрушение цен на пороге. Ямани поставил конъюнктурщикам безжалостный диагноз: они слишком жадны и за это ещё жестоко поплатятся.
Саудовская Аравия несла бремя балансира всего мирового рынка. Эта нагрузка вышла ей боком. С 1981-го по 1985-й нефтяные доходы страны упали в 4,5 раза. Тот же Ямани заявил: нефть – политическая сила, принявшая максимальное значение в 1973-м, а ныне может и вовсе обнулиться. Экспортеры – прежде всего Саудовская Аравия – теряли не только деньги, но и влияние.
В начале 1980-х нефтедобыча в Саудовской Аравии стала меньше, чем на шельфе Северного моря. Саудиты осознали, что поддерживали мировую цену, снижая собственную добычу, но сливки снимали другие – прежде всего вовсе не входящие в ОПЕК. Страна приняла меры. До всех нефтедобытчиков, включая независимых, довели заявление: потеря рынка происходит вследствие манипуляций (в том числе и сверхквотной добычи в странах ОПЕК), так что Саудовская Аравия умывает руки – готова пойти на широкомасштабный демпинг для возврата своей доли рынка, и пусть больше никто не рассчитывает на саудовский нефтяной балансир.
Эта мера была ещё и технически вынужденной. Практически вся местная энергетика питалась попутным – растворённым в нефти под давлением и выходящем из неё на поверхности – природным газом. По мере вложения нефтедолларов в инфраструктуру и быт росла потребность Саудовской Аравии в электроэнергии. Поэтому и снижать добычу ниже уровня, обеспечивающего покрытие этой потребности, страна не могла.
К середине 1980-х саудовский демпинг сказался на всём нефтяном рынке. Официально согласованные в рамках ОПЕК квоты и цены исчезли. Рынок стал стихийным. Все нефтедобытчики, опасаясь слишком много потерять на падении цены, наращивали своё предложение и тем самым ускоряли падение.
В конце концов ценовой обвал вызвал всеобщий шок. Норвегия срочно вышла на связь с Ямани в надежде договориться. Даже СССР, дотоле высокомерно отвергавший предложения ОПЕК о координации, попытался найти путь переговоров. Но было уже поздно. Раньше на нефтяном рынке случались кризисы недопроизводства, а теперь началось классическое перепроизводство.
Вдобавок продолжалось падение спроса благодаря технологическому перевооружению. Не зря всё тот же Ямани в ответ на эколожные страшилки о непрерывном подорожании нефти вследствие ограниченности её запасов отвечал: каменный век кончился не потому, что исчерпался запас булыжников.
Обрушение цен очень болезненно ударило по экономике Великобритании, Нидерландов, Норвегии. Но их экономики были достаточно диверсифицированы, чтобы оправиться от этих потрясений, развить временно заглохшие отрасли, возобновить взаимосвязи. СССР же – усилиями Брежнева с Сусловым – слишком зависел от импорта – пусть и небольшого по сравнению с собственным производством, но касающегося многих критичных сфер. Поэтому и не выдержал удара, вроде бы несравненно меньшего, чем многое, что уже случалось в нашей многострадальной истории.
