Были и более ранние шаги. Вспомним, как Медведев – один из ближайших к Путину деятелей, идущий с ним по жизни ещё начиная с питерской мэрии – оказался причастен к комбинации, свалившей фигуру национального масштаба – мэра Москвы Лужкова. Это едва ли не единственный, кроме Путина, политик, обладавший в 2010-м собственным политическим ресурсом. Да ещё и направленным на несомненно конструктивную деятельность – и внутри столицы, и во взаимодействии с другими регионами, и во взаимоотношениях с федеральной властью. Такими ресурсами надо дорожить, а не разрушать их, тем не менее, очень многие деятели из окружения Медведева организовали его агрессивную реакцию на Лужкова, очень напоминающую удовлетворение комплексов.
Тогда подозревали, что именно мы написали для Лужкова памятную статью в «Московском комсомольце»
[127]
, где давление на него рассматривалось как часть зачистки окружением Медведева потенциальных опор Путина. Незаслуженные лавры не принимаем: умных людей и без нас хватает. Но реакция президентского окружения на статью убедительно доказала её верность. Что же до самого Лужкова, то при всех сложностях его личности и политического поведения можем сказать: скажи, кто утратил к тебе доверие, и я скажу тебе, кто ты.
Впрочем, комбинация по устранению опального политика оказалась по многим показателям и впрямь верхом тактического искусства. В частности, один из козырей путинской колоды – Собянин – оказался связан по рукам и ногам московскими проблемами. Правда, к Собянину было немало претензий в связи с его управлением ещё Тюменской областью – и многие ошибки, сделанные им в несравненно более сложной Москве, идут ещё оттуда. Но в аппарате правительства Собянин, по нашим сведениям, проявил себя очень хорошо. Похоже, это была как раз его сфера деятельности. Когда же его утопили в чужеродной среде, Путин оказался ослаблен сразу на двух участках фронта. С точки зрения его оппонентов это победа политической алгебры над политической арифметикой. Устранение некогда могущественного мэра – как раз арифметика. Когда пигмеи расчищают себе пространство, где надеются стать значимыми фигурами, – они всего лишь принижают значимость не только себя, но и этого пространства. При всех разногласиях между нами и Юргенсом или Дворковичем страна у нас одна, и с ними считаются за рубежом только потому, что эта страна сильна. Потому им тоже следовало бы думать не только о дворцовых интригах, но и о стране в целом – даже если её реальный лидер их не устраивает.
Своеобразным индикатором отношения медведевского окружения к Путину оказался Жириновский. Дотоле он даже Ельцина ругал только в рамках предвыборных кампаний: по традиции, идущей от американцев, всё сказанное в предвыборных целях ненаказуемо, тем не менее, он высказался о Путине необычайно резко даже для себя: мол, Путин был лучше Ельцина; Медведев лучше Путина; что же к худшему возвращаться?
Жириновский очень чутко ориентируется в политических течениях. Поэтому его используют как таран на пути, выбранном организаторами этих течений. Так, он провёл значительную предварительную работу по дискредитации Лужкова, прежде чем того стало добивать ближайшее окружение Медведева. Вероятно, и на сей раз он исходил из того, что окружение сделает всё технически возможное, чтобы не допустить возвращения Путина.
Самому Жириновскому тоже несомненно выгоден президент послабее. Да ещё и окружённый людьми, способными манипулировать им. Евгений Шлёмович Гонтмахер, Аркадий Владимирович Дворкович, Наталья Александровна Тимакова, Игорь Юрьевич Юргенс не раз публиковали предложения, вскоре становившиеся направлениями деятельности президента.
Очень интересно прозвучал призыв Юргенса Медведеву – не становиться премьером. Юргенс – глава медведевского мозгового треста – опасается, что Медведев там сгорит, ибо ему придётся принимать непопулярные решения. В этом вроде бы нет ничего страшного, если вспомнить ответ Медведева на вопрос студентки журфака «готовы ли Вы отдать жизнь за свои убеждения». Тот хоть и с некоторыми колебаниями, но тем не менее, заверил: готов. А здесь не жизнь отдать и не за абстрактную идею, а всего-навсего принести на алтарь отечества карьеру – ради реформ, о которых он распинался четыре года. А так, глядишь, сохранившись, не опалив крылышек, мотылёк может сесть сверху на павшего гиганта. Такое в истории бывало не раз. А Юргенс историю в университете учил хорошо. Знания же должны работать.
К сожалению, политические пигмеи выбирают из всех доступных им знаний только то, что позволяет подтянуться повыше. А многие из них хотят перекроить по своим фигурам вообще всё политическое пространство. Уж и не помним, кто первым сказал о наших пламенных либералах: «Они так любят Россию, что очень хотят, чтобы Россий стало много». Но давно и вполне открытым текстом известно: в либеральной среде дальнейший распад нашей страны не рассматривается как трагедия, а многими даже с нетерпением ожидается.
Очевидно, Путину в новой обстановке, когда внешний кризис наложился на кризис взаимоотношений в российской общественной и политической верхушке, необходим не ребрендинг, меняющий только оболочку, а апгрейд, чтобы подняться над собой – иначе у него ничего не получится. Новые времена ставят перед страной новые задачи. Россию надо вытягивать не просто из общемирового экономического провала, но выводить на утраченную десятилетия назад ведущую позицию в качестве поставщика глобальных концепций.
Между тем лидер физически остаётся тем же. Мозг ему никто не поменяет. Какими же средствами возможно провести апгрейд? Только силами команды. Если до того – закономерно или случайно – ближний круг был на голову ниже лидера, то сейчас – ровно наоборот – он должен быть выше. Именно в таком случае друзья и помощники будут тянуть его вверх. А вот пигмеи окончательно утопят в Болотной.
Поистине кадры решают всё.
