Впрочем, мириться осталось недолго. Уже в начале 2020-х годов суммарная вычислительная мощность мирового компьютерного парка позволит в облачном режиме (на компьютерах, подключённых к Интернету, в промежутках между решениями пользовательских задач) вычислять полный точный оптимальный план всего мирового производства менее чем за сутки — чего более чем достаточно, чтобы управлять мировым хозяйством «в реальном времени», учитывая любые перемены (от изобретения до землетрясения) наилучшим возможным способом. При этом исчезнут потери, порождаемые нестыковками бесчисленных звеньев хозяйственного механизма, и суммарная производительность труда вырастет, по теоретическим оценкам, в 3–5 раз. Громадная и неоспоримая выгода! Так что же, предложение Маркса наконец осуществится и мир плавным мирным путём перейдёт ко всеобщему и полному социализму?
Прежде чем ответить на этот вопрос, обратим внимание: на противоположном — крайне антимарксистском — краю спектра экономических учений господствует та же вера в безоговорочное и однозначное главенство базиса над любыми надстройками. Глобалисты уверяют: раз весь мир использует одну и ту же хозяйственную систему (уже упомянутую рыночную экономику) — значит, и образ жизни должен быть один, и культура одна, и даже язык один (не зря англичане шутят: самый распространённый в мире язык — ломаный английский).
Даже местные особенности, продиктованные объективными обстоятельствами, надлежит устранять. Так, по всем тропическим странам распространён обычай сиесты — отдыха в самое жаркое время дня. Но руководители большинства транснациональных компаний требуют от своих сотрудников по всему миру соблюдения сложившегося в Северной Европе, откуда родом большинство традиций современного рыночного хозяйства, стандартного графика работы — с минимальным обеденным перерывом. По их мнению, даже немалые энергозатраты на кондиционирование (в основном — в кабинетах руководящего персонала) и заметное снижение производительности труда рядовых работников (на открытом воздухе или в некондиционируемых помещениях) не так страшны, как дурной пример расслабленности в разгар рабочего дня.
Полагаем, примера сиесты уже достаточно, чтобы увидеть: экономический базис определяет надстройку далеко не полностью. Правда, тут можно сказать: природные условия напрямую воздействуют на условия хозяйствования, а посему их надлежит рассматривать как часть базиса. Но немногим меньшее влияние на эти же условия оказывают, например, привычный рацион питания работников или стиль популярных народных танцев (от него зависит вся пластика движений, а она в свою очередь определяет, например, оптимальную расстановку ткацких станков, обслуживаемых одним человеком, или размещение лючков для обслуживания оборудования) — а это уже явная надстройка.
Ранний марксизм трактовал противоборство протестантов с католиками и раскол православия как борьбу нарождающейся буржуазии, чьи интересы отражали протестанты на западе Европы и старообрядцы на её востоке, с феодалами. Но в 1905-м году один из основоположников социологии Вебер в книге «Протестантская этика и дух капитализма» показал: протестантизм сам по себе определил значительную часть особенностей буржуазного общества, отфильтровал из раннерыночных отношений именно те, что определили многие отличия капитализма от всех предыдущих формаций. Религия — несомненная надстройка! — радикально повлияла на базис.
Образование и наука — столь же несомненные надстройки. Но чем выше средний уровень образования работников, чем чаще совершаются научные открытия, чем больше инженеров и изобретателей создают на основе этих открытий новые технологии и конструкции — тем быстрее развиваются и совершенствуются производительные силы, то есть часть экономического базиса. И соответственно тем быстрее созревают условия для изменения производственных отношений — другой части всё того же базиса. Поэтому, кстати, те, кто заинтересован в неизменности производственных отношений, зачастую вполне откровенно препятствуют образованию и науке.
Из всего этого можно сделать вывод: даже когда плановое хозяйство (и необходимое для его работы обобществление всех средств производства — социализм) станет выгоднее рыночного (и нужного ему распыления владения производством — капитализма) уже по всем показателям без исключения, значительная часть владельцев средств производства будет сопротивляться необходимой реорганизации общества — например, для того, чтобы сохранить своё реальное или предполагаемое превосходство над теми, кто располагает только собственной рабочей силой. В мае 2014-го вышел сборник статей одного из авторов этой книги — Вассермана — «Чем социализм лучше капитализма», рассматривающий как причины предстоящего перехода к социализму, так и многие проблемы, порождаемые самим этим переходом. Приложение к сборнику, составленное совместно с несколькими другими исследователями этой же темы, содержит перечень исследований, подлежащих завершению ещё в нынешнем десятилетии, дабы переход прошёл практически безболезненно. Одно из важнейших направлений — исследование всего спектра мотиваций к занятию бизнесом, дабы для каждой мотивации (а не только для банального стремления к личному благосостоянию, рассмотренного Марксом) предложить адекватный заменитель бизнеса, более привлекательный именно для людей, руководствующихся ею. Надстройка — спектр складов характера и личностных причин деятельности — может радикально повлиять на базис — систему организации производства и распределения его результатов.
Сходные соображения породили в начале XX века большевизм — готовность провести социалистическую революцию в стране, где созрели ещё далеко не все условия для социализма. Легальные марксисты предлагали пассивно ожидать этого созревания. Социал-демократы — в том числе российские меньшевики — считали возможным влиять на условия хозяйствования только мирными методами вроде организации профессиональных союзов и давления через них на предпринимателей. Большевики же рассудили: располагая политической властью, можно использовать всю мощь государства, чтобы напрямую и целенаправленно — значит, с наибольшей возможной скоростью — формировать недостающие для социализма предпосылки.
При всей сложности отношения к большевизму в целом и российским результатам его деятельности в частности следует признать: идея сработала. В нашей стране действительно удалось построить социализм в максимально возможной в тот момент (с учётом ограниченности тогдашних технических возможностей планирования) степени. Заметное отставание Российской империи по многим ключевым показателям от других ведущих стран было преодолено за очень малый по историческим меркам срок, а на некоторых важных направлениях мы вырвались вперёд так значительно, что и через четверть века после отказа от целенаправленного развития этих направлений сохраняем превосходство. Причины же нашего возврата к рынку при всём их многообразии почти не связаны с тем, что движение к социализму началось ещё до того, как для него создались все необходимые условия без исключения.
Если надстройка может столь радикально воздействовать на базис — очевидно, не столь значительные влияния и подавно возможны.
Например, узнав по сведениям таможни об импорте, что в стране сложился дефицит какого-то нужного товара, государство не обязано дожидаться, пока невидимая рука рынка
[107]
создаст собственное производство этого товара, а вложить в него казённые средства и затем «отбить» их то ли последующим доходом от продажи готовой продукции, то ли приватизацией (по адекватной цене, а не махинациями вроде залоговых аукционов, когда перспективные предприятия продавались государством банкам за деньги, самим же государством помещённые в эти банки) уже налаженного производства.
