– Здравствуй, Антон…
– Ты сегодня ко мне не приедешь?
Он отлично знал, что по времени я уже должен был приехать. Я понял все…
– Вообще-то я не собирался, но могу… Нужно что-то?
– Разговор есть… Серьезный… Тут у меня неприятности назревают… Твоя помощь требуется… Но разговор не телефонный… Приезжай обязательно…
Я включился в игру, предложенную братом. Естественно, никому со стороны, кто слушал этот разговор, такая игра непонятна, поскольку никто не слышал наш предыдущий разговор.
– Хорошо… Я постараюсь… Ближе к вечеру, после семи… Может быть, даже позже, ближе к ночи, если меня задержат тут… Я вообще-то позвоню тебе обязательно… У меня сейчас дел много… Из отпуска отзывают… Хотят снова в Чечню отправить, на замену… – Я сам не знал, для чего сказал это, но вспомнилась фраза первого из покушавшихся, и захотелось для яркости и ясности подлить масла в огонь. И при этом я хорошо знал, кому я говорю эту фразу… Я знал, кто стоит рядом с Антоном и внимательно вслушивается в каждое слово.
И эта моя фраза, если меня в самом деле не желают допустить в Чечню, обязательно активизирует действия бандитов и заставит их в срочном порядке искать меня. В то же время я буду искать их. Но, по крайней мере, до вечера у меня время есть. И я постараюсь использовать его с толком.
– Я буду ждать… Позвони… – Антон тоже понял, что до вечера его не тронут…
Таким образом, моя задача получила четкие временные рамки – до вечера…
* * *
– И как давно ты с Шарани работаешь? – поговорив с братом, спросил я бандита, продолжая прерванный допрос и стараясь не показать тоном, что я уже слегка успокоился, и этим не дать успокоиться ему.
А мне успокоиться было отчего. Больше всего меня волновало положение брата. После звонка оно стало, несомненно, лучше. По крайней мере, стало более определенным. Теперь я знал, что он в руках у Шарани, и его не тронут до того, пока я не приеду туда, куда я уже приехал. Второй вопрос, который волновал меня не меньше – откуда бандиты знали, что я должен приехать? Наличие предателя в бригаде было чревато последствиями в случае попадания такого предателя в очередную группу, отправляющуюся в Чечню. Теперь я понял, что эмир Гочияев информатора не имел. Он не знал, что я выехал, и только с помощью Антона надеялся выманить меня сюда, на квартиру.
Но пленник не должен знать, что именно в моей голове изменилось. Он должен чувствовать прежнее, если не большее, напряжение. И я взглядом стремился это напряжение показать.
Он, кажется, понял, наконец, кто здесь старший, и уже не отрывал от меня преданного собачьего взгляда. Почти влюбленного взгляда, призванного доказать, что он за меня готов и в огонь и в воду. Так смотрят на обожаемых вождей, а не на противников. Странно, я никогда не претендовал на роль чеченского вождя.
– Нас только вчера познакомили…
– Надо же, и сразу такая преданность, что по одному слову готов пойти убивать…
– Вы меня тоже поймите… Вам хорошо… У нас и дом, и служба… А я только вчера приехал… Я в другом городе жил, но там работы теперь нет… Сюда посоветовали, сказали, работа будет… Дома-то тоже работы нет… Приходится ездить, скитаться, по углам ютиться… С женой, с детьми… Моему старшему сыну в первый класс пора, а где он в школу пойдет, если у нас своего дома нет и у меня работы нет…
Бандит откровенно давил на жалость. И того, кто положения вещей не знает, такая плаксивая исповедь пронять может. Трудно не согласиться с тем, что в Чечне с работой постоянная напряженка. Однако и там люди работают. И в других городах они работают. Но работу находит только тот, кто хочет ее найти. А кто не хочет, тот жалуется на ситуацию, а не на себя. Но есть еще и иная категория, которая ситуацией пользуется…
– И эмир Шарани Гочияев дал тебе работу…
– У меня денег нет, мне жену с сыновьями кормить нечем… Мне за квартиру платить нечем…
Волосняков раскрыл лежащий на столе большой бумажник, который он вытащил из кармана бандита, и стал пересчитывать тысячные купюры. Не досчитал до конца.
– Шестьдесят с лишним тысяч… Конечно, с голоду пухнет парень… Для него это не деньги… Шестьдесят тысяч простой работяга зарабатывает за полгода…
– Это эмир Гочияев дал… – сразу сознался чеченец.
– Оплата убийства подполковника Буслаева… – сказал я.
– Это на устройство… Квартиру снять… Сразу заплатить… Мы пока у знакомых остановились… Там тесно… Всем негде жить…
– Снять квартиру, а потом уехать… – Из того же бумажника старший прапорщик извлек железнодорожные билеты – четыре штуки, со страховыми квитанциями и еще какими-то копиями. – Со всей семьей уехать…
Пленник, похоже, о билетах забыл, и их появление на свет стало для него ударом. Он опустил голову.
– Где сейчас твой эмир Гочияев? – спросил Волосняков. – Быстро… Быстро отвечай… Внятно и без нытья…
Он поднял кулак. Пленник это движение заметил и сжался.
– Повторить вопрос? – Я тоже поднял кулак.
Он сжался еще сильнее и стал похож на ребенка.
– Я не знаю, где он живет… Мы в кафе встречались… В чеченском кафе… Два раза, вчера и сегодня…
– «У горного ручья», – сказал я. – Только мне казалось, что это ингушское кафе…
– «У горного ручья»… Ингушам там нечего делать… Мне сказали, туда подойти…
– Кто сказал?
– В другом городе… Знакомые… Сказали прийти и спросить эмира Гочияева… Эмир работу даст и с квартирой вопрос решит…
– А он? – показал я на убитого.
– Он тоже… Приехал… Он не со мной… Он сам… К эмиру…
Меня, впрочем, мало интересовал второй бандит. Пусть он интересует подполковника Капустина, которому вести расследование и связывать концы с концами. Мне важно найти и выручить брата и с эмиром Шарани Гочияевым разобраться. Очень уж я человек от природы любопытный и ни за что не откажусь от мысли выяснить, за что меня стараются убить. Это, кстати, и последующие покушения предотвратит. По крайней мере, я на это надеюсь…
– Нам пора ехать… – решил я.
Пленников, однако, оставлять без присмотра неприлично. Чтобы не создавалось впечатления неуважительного к ним отношения, я решил передать их на руки Капустину, о котором вовремя вспомнил, и вытащил трубку, чтобы позвонить. И в этот момент позвонил наш командир, полковник Баргузинцев. Я снова вышел в подъезд и оставил включенным «подснежник», чтобы наш с командиром разговор был доступен Ламберту и Волоснякову.
– Андрей Васильевич, у меня к тебе просьба есть… – Полковник, верный своей манере, не спрашивал, а сразу начал с дела. Он всегда так общается.
– Слушаю, Валентин Георгиевич…
– Мне сейчас звонил начальник областного управления ФСБ генерал-лейтенант Рябушкин. Он очень просит тебя найти и спрятать поглубже, чтобы бандиты до тебя не добрались и чтобы ты не помешал им работать…
