3-я статья договора гласила: «Три двора признают европейское значение и взаимную обязательность принципа закрытия проливов Босфора и Дарданелл для военных кораблей, основанного на международном праве, подтвержденного трактатами и формулированного в декларации второго уполномоченного России в заседании Берлинского конгресса от 12 июля (протокол № 19»).
[71]
Статья эта означала, что Германия и Австро-Венгрия присоединились к русскому толкованию принципа закрытия Проливов и отклонили английский вариант, согласно которому державы обязывались соблюдать принцип закрытия Проливов только перед султаном, но не друг перед другом и только в том случае, если этот принцип будет выражен в «свободно принятом» решении султана. Присоединившись к точке зрения России, Германия и Австро-Венгрия отвергли тем самым право Англии вводить свой флот в Проливы и Черное море по соглашению с Турцией.
В этой же статье говорилось, что Россия, Германия и Австро-Венгрия будут вместе следить за тем, чтобы Турция не допускала исключения из общего правила и не предоставляла территорию Проливов для действий какой-либо воюющей державы. В случае нарушения этого условия или для его предотвращения в будущем, если бы предвиделась такая возможность, три державы обязывались предупредить Турцию, что они будут считать ее в состоянии войны с той державой, в ущерб которой будет нарушен принцип закрытия Проливов, и что о этого момента Турция лишается гарантий ее территориальной неприкосновенности, данных Берлинским трактатом.
Таким образом, 3-я статья договора обеспечивала России гарантию дипломатического содействия со стороны Германии и Австро-Венгрии в недопущении пропуска султаном английского военного флота в Черное море.
Однако этот договор держался исключительно на согласии трех держав, а между ними периодически возникали серьезные противоречия, в частности, у России с Австрией по поводу Балканских дел и у России с Германией из-за Франции. Кроме того, если бы султан даже и пожелал воспрепятствовать проходу британской эскадры через проливы, у него явно не хватило бы средств для этого.
В августе 1881 г. в Петербурге состоялось особое совещание, касавшееся вопроса будущего развития флота, где была принята долгосрочная кораблестроительная программа. В совещании приняли участие руководители Военного и Морского ведомств П. С. Ванновский и Пещуров, а также министр иностранных дел Гире, председательствовал великий князь Алексей Александрович. Было принято постановление: «Первою заботой по восстановлению морских сил должно быть возрождение Черноморского флота, а затем уже и развитие флота и на других морях».
[72]
Участники совещания решили, что Россия должна быть готовой к тому, «чтобы в момент наступления развязки овладеть устьями Босфора, укрепиться на обоих его берегах и, став прочно у входа в Черное море, оградить его воды и берега от всякого посягательства».
[73]
Для этого было признано необходимым достичь преимущества Черноморского флота над турецким и увеличить количество транспортных судов с тем, чтобы в случае необходимости доставить к Босфору тридцатитысячный десант.
И вот следствием этого совещания стала посылка Макарова на «Тамани» в Стамбул. Замечу, что с ним послали и других грамотных офицеров. В частности, полковник Генерального штаба В. У. Соллогуб, участвовавший в экспедиции «Тамани», в январе 1882 г. подал записку руководству Военного ведомства «О десантной экспедиции в Цареград», в которой подробно описал местность и определил наиболее выгодное время для экспедиции◦— конец сентября◦— начало октября. В этот период боевые действия на западной границе России менее всего ожидаются. Соллогуб писал о необходимости планомерных метеорологических измерений в Босфоре, чтобы более точно предсказывать погоду. По его плану высадка десанта должна производиться одновременно на Франкийском и Вифинийском полуостровах с последующим захватом укреплений, возведенных вокруг Стамбула в 1878 г. По расчетам Соллогуба Николаевский, Одесский, Севастопольский и Керченский порты могли обеспечить в течение дня посадку на суда 100-тысячного десанта, что вполне достаточно для этой операции. На переход к Босфору ушло бы 27–42 часа. В целом Соллогуб признавал экспедицию возможной, но лишь при дополнительном изучении, в частности, необходимы были новые рекогносцировки укреплений Босфора.
Подтверждением возможности высадки флотом больших десантов служила переброска войск, верблюдов и железнодорожной техники в 1880–1881 г. Макаровым на Каспии.
С 1883 г. на Балтийском и Черном морях проводились учебные высадки сухопутных войск. Так, в кампанию 1883 г. была произведена встречная перевозка морем двух пехотных дивизий◦— 23-я дивизия была переброшена из Финляндии в Эстляндию, а ранее действующая в Эстляндии 24-я дивизия переброшена в Финляндию. Входе учений 15–16 августа 1883 г. на судах эскадры контр-адмирала В. П. Шмидта были доставлены из Биоркэ (Финляндия) и высажены у Каравалдая
[74]
пехотный полк, полуэскадрон и батарея полевой артиллерии. Активное участие в подготовке к перевозке войск принимал флаг-капитан Шмидта С. О. Макаров.
На Черном море впервые в июле 1883 г. 52-й пехотный Виленский полк был перевезен из Керчи в Севастополь, а с 1885 г. начались ежегодные десантные учения. 27–29 августа 1885 г. из Севастополя в окрестности Одессы были перевезены и высажены пехотный полк, эскадрон и батарея. С этого времени Черноморский флот и войска Одесского военного округа ежегодно отрабатывали элементы Босфорской десантной операции.
Параллельно Россия строила сильный флот на Черном море. В 1883 г. в Николаеве и Севастополе закладываются три однотипных броненосца «Екатерина II», «Чесма» и «Синоп» водоизмещением 11 050 т со скоростью хода 16 узлов. Это были первые крупные военные суда, заложенные на Черном море после Парижского мира. Несколько позже, в 1891 г., заложили близкий к ним по типу броненосец «Георгий Победоносец» (Сх. 66).
Схема 66. Эскадренные броненосцы типа «Екатерина II»: а◦— «Екатерина II»; б◦— «Чесма»; в◦— «Синоп»; г◦— «Георгий Победоносец»
Все эти броненосцы отличало необычное расположение артиллерии. Шесть 305-мм пушек были расположены в трех барбетных установках, две на носу и одна на корме. Броненосцы всех стран были спроектированы так, чтобы обеспечить максимальную мощь огня на борт. Кстати, корабли даже характеризовались весом бортового залпа (точнее, весом снарядов). У русских же броненосцев типа «Екатерина II» на борт могло стрелять только четыре из шести 305-мм орудий. Зато вперед могли вести огонь четыре 305-мм пушки. Дело в том, что эти броненосцы были специально спроектированы для встречного боя в Проливах. Во встречном бою огневая мощь «Екатерины II» была, по меньшей мере, в два раза больше, чем у любого английского, французского или немецкого броненосца (Сх. 67).
