1817 г. стал переломным в истории финляндского чиновничества. Введение экзаменов для чиновников обуславливало отныне необходимость университетского образования. До этого чиновников готовили как в Университете, так и непосредственно, причем главным образом в учреждениях. При этом объем и содержание университетских программ не были четко определены. Вопросы, касавшиеся экзаменов для занятия должностей, определялись государственными узаконениями, в то время как ученые степени присуждались в соответствии с университетскими статутами»
[46]
.
В 1819 г. в Гельсингфорс переехал Сенат. В том же году Великое княжество Финляндское посетил Александр I. «Император прибыл из Архангельска через Петрозаводск в Валаамский монастырь на Ладожском озере, оттуда отправился через Сердоболь (Сортавала) в Куопио, куда прибыл 25 августа. Оттуда он отправился в Иисалми и дальше — по шоссейному тракту в Оулу. Он остановился на ночлег в постоялом дворе в Ниссиля, откуда отправился в Вуолийоки, расположенное на берегу Оулуярви. Невзирая на штормовую погоду, император взошел на борт шлюпа, который был специально выписан вместе с экипажем из Оулу, и довольно быстро добрался до Каяни. Однако из-за сильного встречного ветра нельзя было выйти в обратный путь, и тогда император решил совершить семимильное пешеходное путешествие по необитаемой местности — по тропинкам, через болота и холмы. В Ниссиля он повстречал крестьянина Тервонена, присутствовавшего при событиях в 1809 г. в Порвоо, и протянул ему руку, что в России императору не пришло бы и в голову, поскольку крестьяне всегда падали ниц перед самодержцем.
Итак, император вернулся в Ниссиля, а оттуда направился в Оулу, где основная часть свиты уже ожидала его в беспокойстве. Пребывание в Улеаборге обернулось настоящей идиллией с народными увеселениями, красивыми девушками-горожанками с зонтиками от солнца в руках, некоторые из которых говорили по-немецки или по-французски. "Так Александр очаровал сердца всех. Те из местных жителей, кто до этого еще не молился за семью российского императора, увидев Александра, благословили весь его род", — рассказывает Сара Ваклин в своей книге "Сотня воспоминаний из Эстерботнии". Александр проехал до границы со Швецией, в Торнио соблаговолил посмотреть на семерых лапландцев, которые "с двумя живыми оленями" приехали, чтобы представить ему "его подданных, живущих на Крайнем Севере" Все говорит о том, что Александр оценил прямодушную естественность народа, без подобострастия и притворства представшего перед ним…
В Турку император имел возможность увидеть новое здание Университета, обсерваторию и транспарант с римскими героями, увенчаннымм диадемами. Он отметил хорошие манеры студентов, а на балу, устроенном в его честь, присвоил генералу Аминоффу титул графа. Из Турку император направился в Тампере и Хамеенлинну, где проинспектировал финские части в Парола. Двумя днями позже этим двум батальонам были вручены знамена, украшенные финляндским львом. Затем император проследовал в Хельсинки, где полным ходом шли работы по строительству новых зданий, казарм, и прежде всего здания Сената — причем уже видны были серьезные результаты. Последним этапом поездки был Выборг»
[47]
.
В 1823–1824 гг. в Финляндии была усилена цензура иностранной прессы и ограничен выезд за рубеж. Однако эти меры русского правительства не были направлены непосредственно против финнов. Как это признал М. Клинге: «Правительства государств Европы решили жестко противодействовать любым революционным выступлениям»
[48]
.
В 20-х годах XIX века русские власти проводят ряд мер для подъема экономики княжества. Начиная с 1823 г:, предоставляются дешевые займы: для основания новых промышленных предприятий, для распашки новых земель, проведения мелиорации, осушения болот и озер. В 1823 г. был основан первый сберегательный банк в Турку. Торнио получил «полные стапельные права» (то есть льготы в судостроении), и был введен новый протекционистский таможенный тариф.
И тут уже появляется финский сепаратизм, пока в виде мелких пакостей. Весной 1825 г. генерал-губернатор А.А. Закревский предложил унифицировать меры длины и на дорогах шведскую версту (1069 м) заменить русской (1067 м). Делалось это в интересах военных, а кроме того, в Выборгской губернии еще до присоединения Финляндии стояли верстовые столбы и дорожные указатели в русских верстах. Да и разница — всего 2 метра — была ерундовая. Однако финский Сенат из принципа отказался переходить на русскую версту.
После смерти императора Александра I случился любопытный казус. Все финские учреждения, включая Сенат, немедленно присягнули законному наследнику престола Константину Павловичу. Однако на престол вступил его младший брат, Николай, а 14 декабря в Петербурге произошло восстание декабристов. Посему осторожные финны малость повременили и присягнули Николаю лишь 30 декабря 1825 г.
В знак особого расположения новый монарх назначил наследника престола, семилетнего сына Александра своим преемником на посту канцлера финляндского Университета. Это стало традицией, повторившейся в 1855 и 1881 годах. Во время вступления на престол Николая II в 1894 г. у него еще не было наследника, из-за чего вопрос временно оставался открытым.
4 сентября 1827 г. в Або, большая часть которого была тесно застроена деревянными домами, случился сильный пожар. Большая часть города выгорела. По сему случаю было решено университет перенести в Гельсингфорс.
Матти Клинге писал:
«В июне 1832 г. было освящено новое главное здание Университета в Хельсинки. Ни у одного университета — в Швеции, Дании, даже в Петербурге и Москве — не было такого большого и красивого здания. Кроме того, в последующие годы были построены большая обсерватория, клиники и грандиозное здание библиотеки, отличавшееся своими строгими линиями…
Когда в 1840 г. Университет торжественно отмечал свое двухсотлетие, новая Финляндия получила возможность отпраздновать завершение того процесса, начало которому было положено в 1809 г. Центральные учреждения и Университет нашли свое место в "новой Александрии", часть торжеств можно было уже проводить в великолепном Николаевском соборе. Сенатская площадь — воплощение новой идеи Великого княжества Финляндского в греческо-петербургском стиле — излучала элегантность, соответствующую только что обретенному национальному образцу. Науки — физика, филология и другие — были объединены под эгидой Финского научного общества, основанного двумя годами ранее под патронажем канцлера Университета, престолонаследника великого князя Александра. Теперь можно было с сочувственной симпатией вспоминать то маленькое и бедное учебное заведение, каким был Университет в шведские времена. В то же время эту шведскую традицию, прежде всего ее глубокие корни, можно было использовать для влияния на многочисленных представителей российской научной и литературной элиты, приехавших в Хельсинки.
