В 1918 г. в Германии началось массовое серийное производство танков и противотанковых пушек, новейших подводных лодок и самолетов. Германские бомбардировщики начали наносить удары по Лондону. Исход войны решили не операции союзных войск, а революция в Германии, которая в основном была предопределена революцией в России.
Даже если предположим маловероятную ситуацию, что в России не было бы революции, а в Германии она все-таки произошла, то союзники никогда бы не дали России Черноморских проливов. По сему поводу, кстати, была заключена секретная англо-французская конвенция. Мало того, союзники заранее договорились о расчленении России в случае успеха в войне. Англия и Франция желали отторгнуть Прибалтику, Привисленский край и Украину, а если повезет, то и Кавказ.
А теперь от экономических и военных реалий перейдем в область эмоций. Царские губернаторы, правившие империей, не считались ни с какими законами и вели себя как восточные сатрапы. Губернатор мог без суда и следствия выслать из губернии любого человека, и отменить эту меру мог только император. Причем процент людей, высланных за политику, был ничтожен, в основном высылались по прихоти «его высокопревосходительства»: кто-то освистал в театре любимую актрису губернатора, или, наоборот, актриса не пожелала отдаться его превосходительству. Юный аристократ полюбил простую девушку и решил на ней жениться, мамаша пожаловалась губернатору, и вот девушка вместе со всей своей семьей отправляется в «места не столь отдаленные». Мальчик-гимназист на улице не заметил экипаж губернатора и не отдал честь. Его отправляют под арест на гауптвахту на несколько дней.
Чтобы попасть на Южный берег Крыма, нужно было специальное разрешение генерал-губернатора. Отказ получали не только простые обыватели, но и известные деятели культуры, как то: Леонид Андреев, Аркадий Аверченко и др.
Свихнувшийся на сексуальной почве ялтинский градоначальник Думбадзе приказал высылать из Крыма всех дам, купающихся без купальников, а также всех мужчин, которые находились рядом и теоретически могли видеть оное зрелище. Причем это касалось не ялтинской набережной, а всего побережья Крыма.
Купаться дамам разрешалось только в купальниках, закрывавших до 80% площади тела. Но и тут дама, выйдя из воды на берег, должна была немедленно переодеться в цивильный вид. Если же она осмеливалась пройти хоть 20 метров по пляжу в купальнике, то, согласно предписанию Думбадзе, ее штрафовали и высылали из Крыма... А между прочим, сам Николай II купался в Крыму только голышом, о чем свидетельствуют кадры кинохроник. Но на императора предписания Думбадзе не распространялись.
Подобный беспредел был как нельзя кстати националистам и сепаратистам. Вот каковы «воны москали, як воны катуют нас». Избавиться от неспособного править царя, его свихнувшейся жены и «старца» мечтали 99% образованных людей России. Но в Малороссии Грушевские и К° предлагали избавиться от Николая II и его сатрапов не с помощью общероссийской революции, а путем отделения от России и создания независимого государства.
В свою очередь, русские либералы и революционеры мало обращали внимание на сепаратистские настроения в Малороссии, считая их неадекватной реакцией на политику царизма. Ненависть к Николаю II у просвещенной части русского населения была столь велика, что они автоматически считали союзником каждого, кто выступал против царя.
Еще в феврале 1904 г. профессор Петербургских высших женских курсов предложил устроить молебны о даровании победы императору Николаю над Японией. Курсистки же немедленно созвали сходку, на которой единогласно отказались от участия в молебне. Мало того, несколько курсисток послали поздравительную телеграмму... Микадо.
Поздравительный адрес японскому императору направила и группа петербургских студентов-путейцев. В конце концов Министерство внутренних дел России категорически запретило служащим телеграфа принимать приветственные телеграммы в адрес японского правительства, а имена «подписантов» велело сообщать в местные жандармские управления.
В чем же дело? Почему наша левая молодежь так симпатизировала Японии? Увы, и курсистки, и путейцы знали о Японии не больше, чем о папуасах в Новой Гвинее или готтентотах в Африке. Всех их «допек» самодержавный строй, доведенный некомпетентным Николаем до абсурда.
К сожалению, и революционеры, и либералы видели в финских, польских, малороссийских и кавказских сепаратистах друзей и союзников в борьбе с «проклятым царизмом», не понимая, что это лишь временные попутчики и злейшие враги России.
Поэтому, когда в Киеве 1 августа 1914 г. на улицы вышли «украинствующие» с транспарантами «Да здравствует Австрия», либералы сделали вид, что ничего не произошло, а большевики сами выдвинули пораженческие лозунги.
Глава 15
Украинцы — национальность или партия?
С 80-х годов XIX века в Галиции усиливается травля украинских интеллигентов, считавших малороссов и великороссов представителями одного народа. Историк де Витте констатировал: «В целой Восточной Галичине устраивались публичные собрания украинофилов с помощью поляков; в собраниях, рядом с одобрением "программы", произносились ругательства по адресу русской партии, членов которой расходившиеся ораторы обзывали "московскими запроданцами", "регентами" и даже "гадюками". Ненависть к членам русской партии дошла до таких чудовищных размеров, что гимназисты и студенты на улицах Львова кричали вслед им: "Кацапы! ". Русская партия с терпением переносила все эти безобразия и сожалела только о том, что "новоэрские" оргии смущали и соблазняли простонародье, не желавшее знать никаких "партий". До какого умоисступления доходили украинофилы, доказывает следующий факт: на одном собрании во Львове, созванном для одобрения и принятия программы, некто Иван Рудницкий, помощник нотариуса, публично заявил: "Отныне не нужно будет жандармов, так как мы сами будем за ними (то есть членами русской партии) следить и их истреблять!" И в целом многолюдном собрании не поднялся ни один человек, который бы воспротивился добровольной записи целой партии в "цивильные жандармы" польской политики.
Программу от 25 ноября 1890 г. галичане называли "новой эрой", а приверженцев ее "новоэристами". На ее сторону стали сначала преимущественно люди, находившиеся в правительственной службе, — чиновники и учителя. Их положение было невыносимо. Им говорили, что все тягости, переживаемые ими, происходят от того, что между русскими есть русофилы, признающие национальное единство с Россией и сочувствующие Православию. С уничтожением этой партии прекратятся все притеснения "русинов", и они добьются равных прав с поляками. Что можно было знать чиновникам и учителям, прикованным к месту?..
На учителей-украинофилов наложена обязанность "самостоятельно развивать и образовывать местный русский язык"; неудивительно, если они выступают с проектом нового языка, не похожего ни на один славянский язык, ни на одно русское или даже малорусское наречие (а последних ведь очень много: так, волынское наречие отличается от киевского и полтавского, и все малорусские говоры в России отличаются друг от друга; в самой Галичине есть несколько говоров, в Угорской Руси с 300 тысячами населения четыре говора, и ни на один из этих многочисленных говоров язык украинофилов не похож), и каждое слово его требует перевода. Протав русского литературного языка начался крестовый поход. Воспитанникам Львовской семинарии воспрещено обучаться ему. Они должны пробавляться простонародным языком. У учеников стали отнимать книжки, писанные на литературном русском языке. Общество студентов "Буковина" в Черновцах и Академический кружок во Львове были закрыты за употребление русского литературного языка. Отовсюду изгоняли русский язык»
[120]
.
