23 июня по приказу Лжедмитрия были арестованы Василий Шуйский и его два брата. К Петру Басманову, которого самозванец поставил ведать политическим сыском, пришло несколько доносов, но никаких конкретных обвинений, предъявленных В. И. Шуйскому, до нас не дошло.
Подойдем к «заговору» Шуйских с точки зрения здравого смысла. Какая-то вероятность успеха у Шуйских могла быть, когда самозванец находился еще в Туле. Но сейчас, когда он торжественно встречен в Москве народом, в самый разгар эйфории, охватившей столицу, поднимать мятеж? Это было бы равносильно самоубийству, а Шуйских за дураков никто и не считал. Вполне логично было бы им подождать, пока пройдут торжества, уляжется эйфория, народ не только не почувствует облегчения, а наоборот, ощутит новые тяготы. Самозванцу же придется платить по счетам польским наемникам, Мнишку, купцам, польскому королю и т. д. Уплата же даже части этих долгов неизбежно должна была вызвать народное возмущение и, соответственно, падение самозванца. Так был ли резон Шуйскому спешить с организацией переворота, а тем более заниматься пустой болтовней о расстриге?
Отсюда явствует, что Димитрий устроил провокацию против клана Шуйских. Тогда возникает вопрос: а зачем? Пока народ считает Отрепьева царем, никакие Шуйские не конкуренты сыну Ивана Грозного, а если выяснится, что на престоле беглый монах, то на престол может претендовать любой князь Рюрикович, а их в Московском государстве были десятки. Скорее всего, Димитрия на расправу с Шуйскими подтолкнули бояре, видевшие в них конкурентов.
Риторический вопрос — кому мог встать на дороге клан Шуйских? Годуновы были мертвы или находились под стражей в отдаленных городах. Остаются Романовы.
Был резон пугнуть Шуйского и у Гришки Отрепьева. Он не боялся встречи с теми, кто знал царевича Димитрия и инока Григория. Большинству он показывал большой пряник, а другим доставался кнут. А тут главный свидетель молчит, словно воды в рот набрал. В народе о красноречивом молчании Василия Ивановича уже пошли дурные толки.
Димитрий предал Василия Шуйского суду специально созванного собора, на котором присутствовали бояре, думные дворяне и духовенство. Собор был собран 24 июня, то есть на следующий день после ареста Шуйских. На соборе сам царь выступил с обвинением Шуйских. Однако Димитрию пришлось встретиться с сильной оппозицией в Боярской думе. Формально бояре «кричаху» на братьев Шуйских, но все же они были против смертной казни. Что же касается Димитрия, он и не собирался казнить Шуйских, и процесс о покушении на царя превратился в фарс. На соборе Василий Шуйский покаялся во всех приписанных ему преступлениях. Собор осудил Василия Шуйского на смерть, а его братьев приговорил к пожизненному заключению. Казнь боярина была назначена на следующий день.
Утром 25 июня Василия Шуйского вывели на Красную площадь, где собралась многотысячная толпа горожан. Боярин был взведен на эшафот, где ему зачитали приговор и перечислили его преступления. Шуйский уже положил голову на плаху, как из Кремля выехал гонец, объявивший, что царь Димитрий помиловал осужденного.
Современники и позднейшие историки предлагали различные версии мотивов помилования Шуйского. Так, историк Р. Г. Скрынников ссылается на поляка С. Борша, прибывшего в Москву вместе с самозванцем. Борш писал: «Царь даровал ему жизнь по ходатайству некоторых сенаторов». Другие авторы утверждают, что Лжедмитрия убедил простить Шуйского его секретарь Бучинский, некоторые считают, что это сделал дьяк Афанасий Власьев. Называют даже царицу Марфу, которая была еще в дороге и знать не знала о процессе Шуйского. На самом же деле руководил всем фарсом сам Отрепьев, хотя, возможно, идея была подана ляхами. Цель самозванца была достигнута — Шуйских основательно пугнули. А начинать царствование с казни «принца крови» милосердному царю явно не к лицу, да и в будущем Шуйские могли пригодиться в качестве противовеса другим боярским кланам.
Василий Шуйский вместе с братьями Дмитрием и Иваном были отправлены в ссылку в пригород Галича, а их имения отобраны в казну Забегая вперед, скажу, что 30 июля Лжедмитрий объявил полное прощение Шуйским, которые к тому времени еще даже не доехали до места ссылки. Всех троих братьев отправили в Москву, где им вернули боярство и все вотчины.
В завершение спектакля «Дело Шуйских» самозванец пожаловал их дальнего родственника восемнадцатилетнего Михаила Васильевича Скопина-Шуйского титулом «Великий Мечник». В Западной Европе этот титул существовал с раннего Средневековья, им называли рыцаря, носившего за королем тяжелый меч. На Руси такого титула никогда не было, видимо, тут Гришка поддался польскому влиянию. Между тем Михаил Скопин-Шуйский ухитрился в шестнадцать лет стать боярином. За что его так возвысил царь Борис, можно только гадать. Зато мотивы Отрепьева очевидны — сын Грозного царя приближает к себе юного, красивого и талантливого князя Рюриковича. Чем не украшение двора, да и в будущём он сможет пригодиться.
Сразу по возвращении из ссылки братья Шуйские начали плести заговор против царя Димитрия.
Царь Димитрий не имел никаких шансов процарствовать хотя бы несколько лет. Писатели-верхогляды любят сравнивать Лжедмитрия I с Петром I. Возможно, внешне есть что-то общее: и потешные игры, и насмешки над боярами, и введение заморских обычаев, и любовь к веселым забавам. Но это лишь внешнее сходство. Деяния Петра на 80 процентов шли на пользу отечеству, а на 20 процентов были фарсом, у Лжедмитрия же фарсом было всё. Петр лишь под конец жизни и в зените славы рискнул объявить себя императором и жениться на чухонке, кстати, много лет ревностно исполнявшей все православные обряды. Гришка же Отрепьев начал свое царствование с того, что объявил себя императором и женился на польке католичке.
Царь Димитрий не имел никакой опоры в стране, он не мог положиться ни на бояр, ни на дворян и служилых людей, ни на казаков, ни на церковь. Царя поддерживали лишь временные попутчики, как те же ляхи, пока он осыпал их золотом.
Именно при Лжедмитрии I объявились многочисленные казацкие самозванцы и началось то, что историки Покровский, Станиславский и Кº называют гражданской войной. На самом же деле это был разгул дикого бандитизма. По сравнению с «воровскими казаками» XVII века махновцы и моджахеды могут сойти за вполне порядочных людей.
Лжедмитрий пришел к власти в результате просчета боярских группировок Романовых и Шуйских, боровшихся за власть. Причем наиболее активную роль играл клан Романовых.
Ряд историков утверждает, что народ любил царя Димитрия. Начнем с того, что реакция толпы на явление царя или вождя крайне обманчива. Московский люд собирался глазеть на забавы нового царя, как на шоу, и соответственно к Дмитрию и относился. Не следует забывать, что за несколько месяцев своего правления Лжедмитрий растратил большую часть казны Московского государства, которая собиралась много веков. Надо ли говорить, что большая часть денег, розданных царем своим польским и русским сторонникам, оседала у московского населения — торговцев, шинкарей, девиц из Лоскутного ряда и др. Ясно, что поддержка этой части населения вряд ли могла удержать самозванца на престоле.
Шуйского часто упрекают, что он поторопился с переворотом и поспешил напялить на себя корону. Попробуем представить, что Шуйский не поспешил бы с переворотом и коронацией, что бы произошло тогда? В начале главы уже говорилось, что по феодальному русскому праву род Шуйских имел не меньше, если не больше прав на владение Русью, чем род Ивана Калиты. А поэтому после падения Лжедмитрия, а он неизбежно пал бы и без участия Шуйского, единственным легитимным правителем мог стать только старший в роду Шуйских, то есть Василий Иванович. Что же, выходит Василий Иванович в самом деле поторопился? Нет, все его действия в мае 1606 г. были вполне оправданы, поскольку к власти рвались и другие. Можем ли мы хоть на секунду поверить, что Филарет Романов и Кº тихо собирались жить под властью самозванца?
