Встреча Мохаммеда Рахима II с туркестанским генерал-губернатором состоялась 2 июня 1873 г. недалеко от Хивы в тенистом Гандемианском саду — загородной резиденции хана.
Стороны подписали мирный договор, в котором говорилось: «Хан признает себя покорным слугой императора всероссийского, отказывается от всяких непосредственных дружеских сношений с соседними владетелями и ханами и от заключения с ними каких-либо торговых и других договоров и без ведома и разрешения высшей русской власти в Средней Азии не предпримет никаких военных действий против них. Весь правый берег Аму-Дарьи и прилегающие к нему хивинские земли уступаются России, причем хан обязуется не противиться переуступке части этих земель эмиру бухарскому, если последует на то воля государя императора. Русским пароходам и другим судам как правительственным, так и частным, предоставляется свободное и исключительное плавание по Аму-Дарье, а суда хивинские и бухарские пользуются этим правом не иначе, как с разрешения русской высшей власти в Средней Азии…
Ханское правительство не принимает к себе разных выходцев из России, являющихся без дозволительного вида от русской власти, к какой бы национальности они не принадлежали, а укрывающихся в ханстве русских преступников задерживает и выдает русскому начальству. Все невольники освобождаются на вечные времена. На Хиву налагается для покрытия расходов русской казны по ведению войны, вызванной ханом и его подданными, пеня (контрибуция. — А. Ш.) в размере 2 200 000 рублей, уплата которых рассрочена на двадцать лет.
Одна часть земель, уступленных Хивою на правом берегу Аму-Дарьи, отошла непосредственно к России и на ней возведено Петро-Александровское укрепление, занятое русским гарнизоном. Другая часть переуступлена эмиру бухарскому» (56. Кн. вторая. С. 117–118).
Хану пришлось освободить множество рабов, из которых только персов было не менее 40 тыс.
Большие проблемы для русских создавало 175-тысячное племя йомутов, которое лишь номинально подчинялось хивинскому хану. Йомуты продолжали вести партизанскую войну, они отказывались освобождать рабов, предоставлять продовольствие русским войскам и, само собой, не собирались платить контрибуцию.
Кауфман вспылил и 6 июля 1873 г. отдал предписание № 1167 генерал-майору Головачеву. Поскольку предписание послужило поводом к кампании в российской либеральной и западной прессе против Кауфмана, то стоит его привести полностью: «Дабы ближе следить за ходом сборов с иомудов, прошу Ваше превосходительство отправиться 7-го сего июля с отрядом в Хазават, где и расположить его на удобном месте. Если Ваше превосходительство усмотрите, что иомуды не занимаются сбором денег, а собираются дать войскам отпор, а может быть, откочевать, то я предлагаю Вам тотчас же двинуться в кочевья иомудов, расположенные по хазаватскому арыку и его разветвлениям, и предать эти кочевья иомудов и семьи их полному и совершенному разорению и истреблению, а имущества их, стада и прочее — конфискованию» (57. С. 269).
Получив это предписание, Головачев назначил в состав карательного отряда 8 рот пехоты, 8 казачьих сотен, 10 орудий и 8 ракетных станков, всего около 3 тыс. солдат и казаков.
С 9 июля в течение 10 дней русские войска перебили несколько тысяч туркмен-йомутов. Английские газетчики не упустили случая по сему поводу заклеймить русских «гуннами» и «варварами». И в советское время ряд историков резко отрицательно высказывался о действиях Кауфмана. Так, Н. А. Халфин писал: «Зверское истребление туркменов и разграбление их кочевий, по мнению царских властей, должно было оказать моральное воздействие на хивинское население, подорвав в нем какое-либо стремление к сопротивлению, но фактически это был акт неоправданной жестокости, не находящей никакого объяснения» (61. С. 268).
Эмигрантский же историк А. А. Керсновский писал: «Кауфман предпринял карательную экспедицию на туркмен-йомудов и покорил их, положив в делах 14 и 15 июня свыше 2000 человек. В этом деле было уничтожено как раз то племя, что вырезало отряд Бековича» (21. Т. II. С. 292). (Нечего, мол, было проказничать во времена Петра Великого.)
Объективно говоря, следует признать, что жестокие репрессии русского правительства касались только отдельных племен, промышлявших разбоем и до прихода русских. Всем же среднеазиатским ханствам Россия оставляла полную внутреннюю самостоятельность, требуя лишь признания своего протектората, уступки некоторых важных в стратегическом отношении областей и пунктов и прекращения работорговли.
Так, кокандский хан Худояр не имел оснований быть недовольным русским правительством. Наоборот, он благоприятствовал русской торговле и соответственно имел хорошие «барыши». Русские власти такая ситуация вполне устраивала. Но в июле 1875 г. в Коканде начались волнения. Возглавил мятежников кипчак Абдуррахман-Автобачи — сын казненного ханом Худояром регента ханства Мусульман-Кула, фанатика, поклявшегося на гробе Магомета вести войну с «неверными». К Автобачи примкнули все недовольные русским присутствием в крае, все лишенные выгодных мест и влияния, а также все духовенство. Худоярхан бежал на русскую территорию, и восставшие провозгласили ханом старшего сына Худояра Наср-Эддина.
В начале августа 1875 г. пятнадцатитысячное кокандское войско перешло русскую границу, вторглось в долину Ангрена и осадило город Ходжент.
Генерал-губернатор Кауфман среагировал немедленно. Он собрал отряд из 16 рот пехоты, 8 сотен казаков, 20 орудий и 8 ракетных станков, который сосредоточился 19 августа близ Ходжента. Десятитысячное войско Автобачи к тому времени заняло кокандскую крепость Махрам.
20 августа русский отряд выступил из Ходжента и к вечеру стал лагерем у селения Кастакоз. На следующий день отряд двинулся дальше, все время отражая стычки кокандской конницы. К вечеру отряд был уже в четырех верстах от Махрама и заночевал близ селения Каракчикум.
Утром 22 августа русский отряд начал наступление и в тот же день овладел крепостью Махрам. Кокандцы бросились к Сырдарье, надеясь спастись вплавь, и сотнями гибли от винтовочного огня наших стрелков. Русские потеряли всего 5 человек убитыми и 8 ранеными.
Оставив в Махраме небольшой гарнизон, Кауфман 26 августа выступил к столице ханства Коканду. 29 августа русские войска без единого выстрела заняли Коканд, а 5 сентября двинулись дальше и 8 сентября прибыли в Маргелан. Здесь для дальнейшего преследования отрядов Автобачи был сформирован летучий отряд под командованием генерал-майора Скобелева в составе шести казачьих сотен, двух рот пехоты, посаженных на арбы, конной восьмиорудийной батареи и ракетной команды. Отряд занял без боя Ош — самый восточный город ханства и рассеял скопища Автобачи, бежавшего в Узгент. 13 сентября летучий отряд возвратился в Маргелан. Таким образом, в течение трех недель Кауфман овладел всем ханством.
22 сентября 1875 г. генерал-губернатор Кауфман заключил с ханом Наср-Эдцином договор, по которому последний признавал себя покорным слугой русского царя, обязывался выплачивать в виде дани ежегодно 500 тыс. рублей и уступал России все земли к северу от реки Нарын. Из этих земель, согласно приказу по Туркестанскому генерал-губернаторству от 16 октября 1875 г., был образован Наманганский отдел, начальником которого назначался отличившийся во время Кокандского похода генерал-майор Скобелев.
