Итак, Филарет отправился в Углич. А в воскресенье, 25 мая, в Москве начался бунт. По официальной версии, царь шел к обедне и внезапно увидел большую толпу, идущую ко дворцу. Толпа была настроена агрессивно, слышались оскорбительные выкрики по адресу Шуйского. Как писал очевидец Жак Маржерет, если бы Шуйский продолжал идти к храму, то его ждала бы та же участь, что и Димитрия. Но царь Василий быстро ретировался во дворец. Там он с плачем обратился к окружившим его боярам, что нет нужды затевать бунт, что если хотят от него избавиться, то, избрав его царем, могут и низложить его, если он им неугоден, и что он оставит престол без сопротивления. Потом, отдав боярам царский посох и шапку Мономаха, Шуйский продолжал: «Если так, выбирайте, кого хотите». Бояре растерялись, и никто не решился дотронуться до царских регалий. Растерянность можно объяснить и тем, что среди присутствующих бояр не было главного заговорщика, который в тот момент занимался гробокопательством в Угличе.
Так или иначе, но бояре безмолвствовали. Тогда царь Василий поднял посох, надел шапку и приказал наказать виновных. Возражать ему никто не посмел. Стрельцы разогнали толпу, схватив пятерых крикунов. Их объявили зачинщиками и подвергли на площади торговой казни – нещадно выдрали кнутом. Учинить расправу над самими заговорщиками царю помешала Боярская дума, и Шуйскому пришлось ограничиться полумерами.
А между тем патриарх Филарет обрел в Угличе мощи царевича Димитрия. При вскрытии могилы Димитрия по Преображенскому собору распространилось «необычайное благовоние». Мощи царевича оказались нетленными – в гробу лежал свежий труп ребенка.
Эксгумация в Преображенском соборе убедила далеко не всех. Пошли слухи, что Филарет купил у стрельца сына, которого зарезали, а затем положили в гроб вместо останков царевича. Причем стрельцова сына звали Романом.
Торжественная процессия с нетленными мощами Димитрия медленно двинулась к Москве.
3 июля вблизи села Тайнинского состоялась встреча процессии с царем Василием и боярами, которые шли пешком, чтобы встретить за городом мощи настоящего сына Ивана Грозного. За царем и боярами следовали духовенство и толпы горожан. Затем произошла сцена, достойная кисти самого великого художника. Гроб был открыт, и инокиня Марфа увидела… свежий труп. Бывшая царица должна была опознать своего сына, как она год назад «опознала» живого Димитрия на том же самом месте. Марфа, видавшая виды, тут от ужаса не сумела произнести ни слова. Теперь ей придется плакать над гробом чужого ребенка, а прах ее единственного сына выброшен и уничтожен.
Но мы забыли о Филарете, и это неудивительно, о нем забыли все. «Мавр сделал свое дело» – привез мощи, «мавр должен уйти». При встрече в Тайнинском Филарет остолбенел не менее Марфы. Та увидела чужой труп, а он… патриарха. Да, да! Вместе с царем шел и патриарх Гермоген. Правда, он еще не был возведен в сан собором и формально являлся кандидатом в патриархи. Но это были пустые формальности, и в ряде документов при захоронении мощей Димитрия Гермоген фигурирует как патриарх.
На нового патриарха, твердого в вере и большого патриота земли Русской, царь Василий вполне мог положиться, а Филарету предложил малой скоростью ехать в свою ростовскую митрополию – он ведь по-прежнему митрополит ростовский.
Итак, ценой больших усилий царю Василию удалось укрепить свою власть в столице. Совсем иначе дела складывались в провинции. Жители юго-западных городов – Путивля, Чернигова, Кром и других – наотрез отказались присягать новому царю. Там правили воеводы – сторонники Лжедмитрия.
По всей стране распространялись слухи, что Димитрий не был убит в Москве, а скрылся и вот-вот объявится.
17 мая 1606 г., когда заговорщики были заняты истреблением самозванца и поляков, один из убийц Федора Годунова, Михаил Молчанов, успел выбраться из дворца и покинуть Москву. В сопровождении двоих поляков Молчанов двинулся к литовской границе, распуская по дороге слухи, что он царь Димитрий, что он спасся, а вместо него заговорщики по ошибке убили другого человека.
Василий Шуйский сделал огромную глупость, распихав сподвижников Гришки Отрепьева воеводами по дальним городам. Того же князя Григория Петровича Шаховского он поставил воеводой в Путивле – щуку бросили в реку. Новый воевода немедленно объявил жителям Путивля, что царь Димитрий жив и находится в Польше. Шаховской во время переворота выкрал в Кремле государственную печать и, используя ее, рассылал грамоты по городам, поднимая народ за «царя Димитрия». И на эту роль Шаховскому сгодился бы любой другой самозванец. Он начал переписку с польскими панами, которые также искали кандидата на роль царя Димитрия.
Тут всплывает довольно любопытный персонаж – Иван Исаевич Болотников, служивший когда-то боевым холопом у князя А.А. Телятевского. В Польше в городе Самборе Болотников встречается с Михаилом Молчановым. Последний убедил Болотникова, что Лжедмитрий I жив, и отправил с письмом от «царя Димитрия» в Путивль к Шаховскому.
Шаховской в Путивле с нетерпением ждал «царя Димитрия», готовый принять любого самозванца. Но вместо него приехал «царский гетман» Иван Болотников. Шаховской объявил его главным воеводой еще не существующего самозванца. У Болотникова в Путивле собралось до десяти тысяч войска из служилых и посадских людей, крестьян и казаков, и даже небольшой отряд поляков под командой ротмистра Павла Хмелевского.
Вскоре в Путивль прибывает и «царевич Петр»
[85]
с войском. «Царевич» становится союзником Болотникова, но каждый командует своим войском самостоятельно.
С осени 1606 г. по 10 октября 1607 г. царь Василий, то есть Русское государство, ведет кровопролитную войну с «гетманом Болотниковым». Любопытно, что в течение почти восьмидесяти лет советские историки изымали все, что связано с Болотниковым, из раздела, где говорится о Смутном времени и Лжедмитрии II, и переносили в раздел «Крестьянская война под руководством И.И. Болотникова». На самом деле Болотников был таким же «воровским» воеводой, как и «царевич Петр», атаман Иван Заруцкий и другие им подобные. Его методы ведения войны и поведение во взятых городах мало отличались от действий других воевод Лжедмитрия II.
Важно отметить, что параллельно с войной с Болотниковым царю Василию в 1606–1607 гг. в других регионах России пришлось бороться с мятежами, никак не связанными с Болотниковым.
