Книга Куликовская битва и рождение Московской Руси, страница 80. Автор книги Александр Широкорад

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Куликовская битва и рождение Московской Руси»

Cтраница 80

Взятие Устюга серьезно напугало Василия II, и он начал собирать большое войско. Не доверяя своим воеводам, он назначил командовать войском литовского князя Ивана Дмитриевича Бабу Друцкого, который зимой 1435/36 г. находился в Пскове.

Между тем Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный не участвовали в войне своего родного брата с двоюродным.

Зимой 1436 г. в Москву приехал Дмитрий Шемяка. Он пригласил Василия II к себе в Углич на свадьбу. Невестой Шемяки была дочь князя Дмитрия Васильевича Заозерского Софья. Как писал А.А. Зимин: «Вряд ли этот шаг означал попытку заманить великого князя в ловушку или устроить на свадьбе какой-либо скандал по образцу происшедшего в феврале 1433 г. Дмитрий Шемяка в это время воздерживался от поддержки своего старшего брата и, вероятно, пытался нормализовать свои отношения с Василием II. Однако Василий Васильевич иначе оценил его намерения и решил по-своему использовать предоставленную ему возможность. Он попросту «поймал» князя Дмитрия и отправил его с приставом Иваном Старковым на Коломну» [252] . Везли Ше-мяку в оковах и лишь через несколько дней пребывания в Коломне его расковали.

Результатом этой подлой, а главное, глупой акции стал переход дружины Шемяки на сторону Косого.

Решительная битва между двумя Василиями состоялась 14 мая 1436 г. в Ростовской земле на реке Черехе (между Волгой и селом Большим), у церкви Покрова в Скорятине (по другим сведениям — «в Ростовском Нализе»). Сначала враждующие стороны взяли перемирие до утра. Полки, распущенные Василием II, разъехались «вси кормов целя». Этим попытался воспользоваться Василий Косой. Нарушив достигнутое временное соглашение, он совершил дерзкий набег на лагерь великого князя. Однако «сторожа» предупредили Ивана Бабу Друцкого. Он сумел отбить атаку противника, а затем собрать все силы и нанести поражение войскам Косого. Сам Косой был лично схвачен Иваном Друцким.

Василия Косого доставили в Москву, где он и был ослеплен по приказу Василия II. Затем его в железах отвезли в заточенье в Вологду. Жестоко были наказаны и атаманы вятских ушкуйников. Один из них, Дятел, был повешен в Москве, а другого, Семена Жадовского, «в Переславли чернь мужики ослопы убили», то есть забили насмерть.

Замечу, что одной из причин поражения Косого было то, что он отпустил 400 ушкуйников вверх по Волге на Ярославль. Узнав о начале сражения, вятчане повернули обратно, но опоздали и не сумели помочь своему князю и оставшейся с ним части ушкуйников.

Далее ушкуйники вновь отправились в Ярославль и там каким-то способом (все источники молчат об этом) сумели разгромить семитысячное московское войско, а его воеводу князя Александра Федоровича Брюхатого [253] взять в плен. Позже Брюхатый был доставлен в Вятку.

Расправившись с Косым, Василий II присоединил к своим владениям и его уделы: города Звенигород и Дмитров.

13 июня 1436 г. Василий II и Дмитрий Шемяка составили новое докончание. В обмен на свое освобождение Дмитрий Юрьевич признал себя «молодшим братом» Василия Васильевича. Он подтвердил переход удела Василия Косого (Дмитров и Звенигород) Василию II. Удел Константина Дмитриевича (Ржева и Углич) остался по-прежнему за Дмитрием Шемякой и его братом Дмитрием Красным. Очевидно, были составлены договора Василия II и с другими его союзниками — князьями Иваном и Михаилом Андреевичами. В «прибавку» к своей отчине князь Иван Можайский получил Козельск и Лисин. Андреевичи, как и Дмитрий Юрьевич, признали Василия Васильевича «братом старейшим». Так Василий II юридически закрепил плоды своей победы над Василием Косым.

В войне межау потомками Донского наступило почти пятилетнее перемирие. Воспользовавшись этим обстоятельством, мы ненадолго обратимся к делам церковным, носившим в тот момент судьбоносный характер для всей Руси.

Как уже говорилось, 2 июля 1431 г. умер митрополит Фотий. Он был погребен рядом со святым Киприаном в Успенском соборе Московского Кремля. Впоследствии митрополита Фотия причислили к лику святых.

В связи с усобицей Москве было не до поставления митрополита. В свою очередь, литовский князь Свидригайло, хотя и вел войну за престол в Вильно, нашел время отправить в Константинополь на поставление своего кандидата — смоленского епископа Герасима, который и стал новым митрополитом. Однако не вполне ясно, с каким титулом Герасим был поставлен на митрополию. Новгородские летописи называют его «Киевским и всея Руси» и даже «Московским и всея Руси». Но это могла быть и намеренная фальсификация, связанная с тем, что новгородцы использовали нового митрополита в своем противостоянии с

Москвой: Герасим поставил для Новгорода архиепископа Евфи-мия II, которому в этом отказал Фотий.

В Москву Герасим ехать не захотел, мотивируя это продолжавшейся там гражданской войны. Герасим правил из Вильно, а затем из Смоленска. Он вел какие-то переговоры с Римом о воссоединении церквей. В ноябре 1434 г. папа послал грамоту «Достопочтенному брату нашему Герасиму, архиепископу провинции русской». Видимо, Герасим вошел в сношение и с польскими воеводами против Свидригайло.

В конце апреля 1435 г. митрополит был схвачен по обвинению в организации заговора против великого князя. У него обнаружили «переветные грамоты». Герасим готовил передачу Смоленска врагу Свидригайло Сигизмуцду, но в последний момент заговор был открыт смоленским наместником. 26 июля Герасима сожгли в Смоленске (по другим сведениям, в Витебске), и митрополичий престол стал опять вакантным.

В Москве же еще в 1432 г. «нарекли» в митрополиты рязанского епископа Иону, но ехать в Царьград при жизни Герасима Иона побаивался. И лишь зимой 1435/36 г. «нареченный» московский митрополит двинулся в дальнюю дорогу. Но пока он ехал, в середине 1436 г. патриарх утвердил митрополитом грека Исидора.

Это решение патриарха формально могло оправдываться последовавшим по смерти Киприана от самих русских предложением ставить митрополита «по старине», то есть по усмотрению самого патриарха Константинопольского. Прецедент с поставле-нием Фотия как бы подтверждал за Царьградом это право.

К моменту поставления Исидора греки уже вовсю готовились к Ферраро-Флорентийскому собору, который должен был рассмотреть вопрос об унии Константинополя с Римом. Такой ценой греки надеялись купить военную и финансовую помощь против наступавших турок. Уже было совершенно очевидно, что Константинополь не может один противостоять туркам. Империя угасала, ее история стремительно приближалась к своему трагическому финалу. Размеры Византии в первой половине XV века свелись к одному лишь Константинополю с его окрестностями да маленькому Морейскому деспотату на Пелопоннесском полуострове. Тем не менее в Царьграде еще продолжал существовать император, и первоиерархом православного мира по-прежнему считался константинопольский патриарх. Но в некогда блестящей столице Империи Ромеев царила ужасающая нищета. Население Царьграда во много раз сократилось. Целые кварталы города лежали в руинах, в том числе и Большой императорский дворец. Практически отсутствовало войско. Денег катастрофически не хватало на самое необходимое. Даже император ел на деревянной посуде. Все это были явные признаки агонии империи и приближающегося конца. В то же время турецкая мощь была несопоставима с силами угасающей Византии.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация