Из всех дифирамбов можно согласиться лишь с одним — маневренность и мобильность русской артиллерии в большинстве случаев была лучше, чем у противника. Но связано это было не с превосходством матчасти русских орудий и не с лучшей квалификацией офицеров, а исключительно с артиллерийскими лошадьми, которых у Кутузова было больше, а главное, они были сыты.
«Для отражения атак крупных колонн пехоты в обороне или огневой подготовке прорыва боевых порядков противника в наступлении создавались батареи с большим количеством артиллерии (30―50 орудий). Только такие батареи, при ограниченной дальности стрельбы и скорострельности орудий, могли создать большую плотность огня и подготовить условия для успешных действий войск. Вместе с тем создание батареи с большим количеством орудий приводило к значительным потерям личного состава. Следовательно, уже в этот период выявились противоречия между необходимостью массированного применения артиллерии и дальности стрельбы, появились первые признаки кризиса в применении гладкоствольных орудий»
[103]
.
То есть, попросту говоря, попытка овладеть большой батареей превращалась в мясорубку. Классический пример тому — Бородино.
Повторяю, артиллерия в период наполеоновских войск вступила в свой золотой век. Баллистические данные и боеприпасы артиллерии всех стран — Франции, России, Австрии, Пруссии и даже небольших германских и итальянских государств — были доведены до оптимального уровня. Соотношение тактико-технических характеристик орудий и боеприпасов этих армий примерно на одном уровне. Причем замечу, что пытаться сравнивать баллистические данный орудий, скажем, России и Франции, может только неуч или шулер от истории. Дело в том, что на максимальную дальность таблицы стрельбы того времени не составлялись или составлялись неточно. На больших дальностях рассеивание при стрельбе было огромным, а действие ядер очень слабым.
Лафеты полевых орудий тоже достигли оптимальных размеров и устройства. Так, их вес и диаметр колес остались неизменными с начала XIX века еще На 100 с лишним лет, до введения лафетов с раздвижными станинами и механической тягой. Диаметр колес к 1812 г. был выбран оптимальным — с увеличением диаметра увеличивалась проходимость, но уменьшалась устойчивость.
С началом наполеоновских войн развитие артиллерии зашло в тупик как в организации, так и в техническом отношении.
В техническом отношении развитие полевой артиллерии после наполеоновских войн фактически остановилось на 40 лет, точнее, изменения шли по мелочам. Так, в русской сухопутной артиллерии в 1838 г. была введена новая система орудий. При этом принципиальная конструкция орудий изменена не была, изменились лишь их весогабаритные характеристики. Калибры орудий были округлены до целого числа линий (2,54 мм). С орудий окончательно были сняты всякие украшения (фризы, пояса и т. д.). Все это упростило производство стволов.
Калибры орудий, близкие по величине, были уравнены. У некоторых орудийных стволов были приняты одинаковые размеры цапф и цапфенных заплечиков с тем расчетом, чтобы для них могли служить одни и те же лафеты.
Системы образца 1838 г. стали вершиной развития отечественной гладкоствольной артиллерии. Точнее, не вершиной, а кочкой. Дело в том, что прогресс по сравнению с системой образца 1805 г. был незначительным. Так, баллистика орудий, их весогабаритные данные, мобильность и другие показатели практически не изменились.
Тут я говорил лишь о полевой артиллерии. В 1815―1865 гг. экстенсивно развивалась лишь крепостная и корабельная артиллерия. Напомню, что гладкий канал и шаровой снаряд себя полностью изжили, и инженеры пошли по линии увеличения калибра орудий до 15 дюймов (381 мм) и даже 20 дюймов (508 мм). Таким образом, артиллерия совершила еще один виток в своем развитии. Вспомним огромные бомбарды XV―XVI веков, ту же Царь-пушку.
Победы русской артиллерии в 1812―1814 гг. вызвали эйфорию в генеральских головах. Мол, мы имеем самые совершенные орудия, нуждающиеся лишь в небольших изменениях. А главное в военном деле — парады, дисциплина, фрунт, и наша армия будет самой сильной в мире.
Однако уже в сражении на реке Альме 20 сентября 1854 г. русские генералы с ужасом обнаружили, что эффективная дальность стрельбы нарезных ружей пехоты союзников не только намного превышает дальность стрельбы гладкоствольных штатных ружей русской пехоты, но и больше дальности стрельбы картечи русских полевых пушек. Первая часть проблемы легко решалась: достаточно было перевооружить свою пехоту нарезными ружьями. А что делать с полевой артиллерией? Ведь вражеская пехота из винтовок выбивала прислугу и лошадей полевых пушек прежде, чем они приблизятся на картечный выстрел. Стрельба же сплошными ядрами или сферическими гранатами по пехоте была куда менее эффективной, чем картечью, считавшейся со времен наполеоновских войн основным боеприпасом полевой артиллерии.
Замечу, что полевая артиллерия союзников была на том же уровне, что и русская, и пример просто не с кого было брать. Правда, англичане применили под Севастополем несколько нарезных пушек. Увы, они нанесли больший вред собственной прислуге, нежели русским.
Поэтому русские генералы пошли самым простым путем — увеличили калибр. Основными орудиями русской полевой артиллерии были 6-фунтовые (95,5-мм) пушки обр. 1838 г., и их начали заменять новыми 12-фунтовыми (122-мм) облегченными пушками
[104]
. При этом вес орудия возрос с 348 до 535 кг. Речь здесь и далее идет о весе тела орудия, лафет у обеих пушек был одинаковый и весил 422 кг.
Вес картечных пуль у полевых пушек был увеличен с 37 до 105 грамм, что в полтора раза снижало эффективность картечи на малых дистанциях. Картечь 6-фунтовой пушки обр.1805 и обр.1838 г. содержала 99 пуль, а картечь 12-фунтовой облегченной пушки — 60 пуль.
Но совершенствование винтовок привело к тому, что к 1861 г. эффективная дальность их огня все равно была больше, чем у тяжелой картечи 12-фунтовых облегченных пушек.
Читатель, мало сведущий в технике, может спросить, почему в 1854―1855 г. армии Англии и Франции были оснащены удовлетворительно действовавшими винтовками, а с созданием нарезных пушек возникли серьезные трудности. На самом деле пушка и ружье — «две большие разницы», как говорят в Одессе. К примеру, гладкоствольные пушки и ружья заряжали одинаково — сферическими пулями и ядрами
[105]
, причем ядра могли быть и полыми.
Первые нарезные русские пушки появились, по крайней мере, в XVI веке и заряжались одинаковыми продолговатыми сплошными свинцовыми снарядами.
