Любопытны оценки эффективности огня русской полевой артиллерии, данные Кутайсовым: «В полевом сражении выстрелы за 500 сажень (1070 м) ядрами сомнительны, за 300 (640 м) — довольно верны, а за 100 (213 м) смертельны; две последние дистанции могут также служить для новых наших картеч, следовательно, когда неприятель еще в первом расстоянии, то должно стрелять по нему редко, дабы иметь время хорошо наводить орудия и затруднить его в движении, во втором расстоянии стрелять чаще, чтоб остановить или продлить его наступление, и напоследок всею скоростью, удар за ударом, чтоб его опрокинуть и уничтожить».
Наиболее эффективной для поражения неприятеля Кутайсов считал дистанцию в пределах от 200 до 600 м от орудия. Но он советует с дальности ближе 650 м применять «новые наши картечи», то есть картечные снаряды, состоящие из чугунных картечных пуль, которые в то время внедрялись в практику артиллерии взамен свинцовых. Считалось, что свинцовые пули раскалываются чаще при соударениях, чем чугунные, а образовавшиеся осколки портят канал ствола и не долетают до цели, снижая эффективность поражения. «Сомнительными» с точки зрения поражения цели Кутайсов называет выстрелы, близкие к пределу прицельной дальности стрельбы большинства орудий; «довольно верными» — выстрелы, поражающие более 30 % целей, а смертельными — более 75 %.
Кстати, до 1833 г. в русской артиллерии батареей именовалось не воинское подразделение, а позиция, где установлено некоторое число орудий — от двух и чуть ли не до ста.
В «Общих правилах действий батарей» Кутайсов писал: «До тех пор, пока не установлены истинные цели неприятеля, батареи должны состоять из малого числа орудий, и, быв рассеяны в разных местах… вы представляете собой малую цель, а сами имеете более средства ему вредить косвенными и перекрестными выстрелами…»
Как видим, Кутайсов заранее отдал инициативу «врагу рода человеческого». Ну а тот со времен Тулона заранее планировал размещение своих батарей.
Наиболее же важен был вопрос ведения огня батареей, атакуемой противником. Со времен Павла I потеря орудия считалась таким же бесчестьем, как и потеря знамени. В результате артиллерия в бою снималась с огневой позиции при первом же подозрении, что ей угрожает опасность захвата орудий неприятелем. «Тех командиров артиллерийских рот, у которых в сражении потеряны будут орудия, ни к каким награждениям не представлять», предписывал Александр I.
Но вот после ожесточенных споров с артиллерийскими и пехотными начальниками Кутайсов за три дня до Бородинского сражения пишет распоряжение командирам всех артиллерийских бригад: «Подтвердить от меня во всех ротах, чтоб оне с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки. Сказать командирам и всем господам офицерам, что, отважно держась на самом близком картечном выстреле, можно только достигнуть того, чтобы неприятелю не уступить ни шагу пашей позиции. Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий»
[28]
.
Ординарец Кутайсова прапорщик 2-й гвардейской легкой артиллерийской роты А.С. Норов, доставивший вышеприведенное распоряжение в гвардейскую артиллерийскую бригаду, в своих воспоминаниях дает несколько иной вариант перевода последней фразы этого документа: «…Если за всем этим батарея была и взята, хотя можно почти поручиться в противном, то она уже вполне искупила потерю орудий»
[29]
.
Ясно одно — смысл этого распоряжения в том, чтобы снять с артиллерийских командиров ответственность за потерю орудий в бою, что вело к их наказанию, как бы мужественно ни действовали их подразделения. Против такого порядка выступал еще ранее и А.П. Ермолов.
Глава 4
БОРОДИНО
15 августа Наполеон с гвардией вошел в село Семлево. На другой день корпус Даву и кавалерия Мюрата двинулись на Вязьму. Жара стояла нестерпимая, солдаты французской армии буквально дрались за глоток мутной воды из болота. Русский арьергард под начальством Коновницына поджег все склады провианта в Вязьме.
Войдя в Гжатск, Наполеон приказал 21 августа в три часа дня сделать всеобщую перекличку боевых сил, находившихся в Гжатске и в непосредственной близости. Оказалось 103 тысячи пехоты, 30 тысяч кавалерии и 587 орудий. Но еще продолжали подходить отставшие части.
Пробыв в Гжатске 21 и 22 августа, император 23 августа в час ночи выступил с гвардией из Гжатска. Наполеон шел ускоренным маршем, очень тесня арьергард Кутузова, явно желая либо принудить нового главнокомандующего к генеральному сражению, либо на плечах отступающей русской армии войти в Москву.
22 августа главные силы русской армии с артиллерией заняли Бородинскую позицию, где Кутузов решил дать генеральное сражение.
Местность, на которой располагались русские войска, представляла собой большей частью открытую, слегка всхолмленную, покатую с востока на запад равнину, пересеченную рекой Колочей и ее многочисленными притоками, протекавшими в узких овражистых поймах. Болотистые и обрывистые берега рек Колоча и Москва на северо-востоке позиции и крупный лесной массив на юго-западной ее оконечности в значительной мере затрудняли маневр крупных масс конницы и артиллерии противника, представляя тем самым выгодные условия для обороны.
В отношении боевого применения артиллерии местность в районе Бородина представляла собой большие выгоды для обороняющегося. Высоты в районе деревни Горки, севернее и южнее деревни Семеновское, а также восточнее деревни Утица являлись удобными местами для огневых позиций и установки большого количества артиллерийских орудий. С них хорошо просматривались подступы к позиции на глубину 4―5 км, что исключало возможность внезапной атаки со стороны противника. Одновременно с этим размещение артиллерии на высотах давало возможность организовать на ближних подступах фронтальный, фланговый и перекрестный картечный огонь перед всем фронтом позиции. Наличие же естественных препятствий в виде ручьев, протекавших с юга на север, и оврагов перед центром и правым флагом позиции в известной степени затрудняло движение плотных колонн противника во время наступления и тем создавало условия для более эффективного применения сосредоточенного огня русской артиллерии.
Рельеф местности в тылу Бородинской позиции позволял организовать оборону в несколько линий на глубину до 3―4 км. Наличие рощ и кустарников давало возможность скрытно расположить крупные резервы артиллерии, а большое количество полевых дорог и их состояние способствовало широкому маневру как из глубины, так и вдоль фронта.
В целом Бородинская позиция была удобной для обороны. Оценивая ее достоинства, Кутузов доносил 23 августа царю: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородино в 12-ти верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно»
[30]
.
