Тухачевский считал необходимым к концу пятилетки иметь Красную армию в составе 260 стрелковых и кавалерийский дивизий, 50 дивизий артиллерии большой мощности и минометов, а также обеспечить войска к указанному времени 40 000 самолетов и 50 000 танков.
Ворошилов немедленно переслал записку Тухачевского Сталину, прокомментировав ее следующим:
«Тов. Сталину. Направляю для ознакомления копию письма Тухачевского и справку Штаба по этому поводу. Тухачевский хочет быть оригинальным и… “радикальным”. Плохо, что в К. А. есть порода людей, которые этот “радикализм” принимают за чистую монету.
Очень прошу прочесть оба документа и сказать мне твое мнение.
С приветом — Ворошилов».
Сталин ответил Ворошилову» не колеблясь, приняв его сторону. Письмо Сталина по поводу предложений Тухачевского было оглашено на расширенном Пленуме РВС СССР 13 апреля 1930 г.
«Совершенно секретно. Тов. Ворошилову. Получил оба документа, и объяснительную записку Тух-го, и “соображения” Штаба. Ты знаешь, что я очень уважаю т. Тух-го, как необычайно способного товарища. Но я не ожидал, что марксист, который не должен отрываться от почвы, может отстаивать такой, оторванный от почвы, фантастический “план”. В его “плане” нет главного, т.е. учета реальных возможностей, хозяйственного, финансового, культурного порядка. Этот “план” нарушает в корне всякую мыслимую и допустимую пропорцию между армией, как частью страны, и страной, как целым, с ее лимитами хозяйственного и культурного порядка…
Как мог возникнуть такой план в голове марксиста, прошедшего школу гражданской войны?
Я думаю, что “план” т. Тух-го является результатом модного увлечения “левой” фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом.
“Осуществить” такой “план” — значит, наверняка загубить и хозяйство страны, и армию: это было бы хуже всякой контрреволюции.
Отрадно, что Штаб РККА, при всей опасности искушения, ясно и определенно отмежевался от “плана” т. Тух-го.
23.3.30.
Твой И. Сталин».
Тухачевский направил Сталину ответ в виде служебной записки:
«Сов. секретно
Уважаемый товарищ Сталин!
В дополнение к ранее посланным материалам, я хочу доложить о последних данных, которые мне удалось подработать по вопросу о массовом танкостроении. В моем первом письме к Вам я писал о том, что при наличии массы танков встает вопрос о разделении их по типам между различными эшелонами во время атаки. В то время как в первом эшелоне требуются первоклассные танки, способные подавить противотанковые пушки, в последующих эшелонах допустимы танки второсортные, но способные подавлять пехоту и пулеметы противника.
Устоявшаяся на опыте империалистической войны консервативная мысль представляет себе развитие танков в тех, сравнительно небольших массах, в каких их видели в 1918 году. Такое представление явно не правильно.
Уже к 1919 году Антанта готовила 10 000 танков, и это почти на пороге рождения танка. Представление будущей роли танков в масштабе 1918 года порождает стремление соединить в одном танке все, какие только можно вообразить, качества. Таким образом танк становится сложным, дорогим и неприменимым в хозяйстве страны, И наоборот, ни трактор, ни автомобиль не могут быть непосредственно использованы как основа такого танка.
Совершенно иначе обстоит дело, если строить танк на основе трактора и автомобиля, производящихся в массах промышленностью.
В этом случае численность танков вырастет колоссально…
…Красный путиловец с марта 1931 года будет выпускать новый тип трактора в полтора раза более сильный. Нынешняя модель слишком слаба. Новый трактор даст отличный легкий танк. Модель Сталинградского завода и Катерпиллер также приспособляются под танк.
В общем вопрос применения трактора и автомобиля для танка надо считать решенным и в наших условиях.
Второе условие массового производства танков — штамповка броневых корпусов — точно так же уже разрешено. Очень характерно, что все известные нам образцы штампованных корпусов совпадают с фабричными марками автомобилей и тракторов, причем наиболее интересующих нас образцов мы несомненно еще не знаем.
…Чтобы выяснить условия штампования и сварки танковой брони, я познакомился со штамповкой больших котлов в Ленинграде на заводе им. Ленина и на заводе Вашего имени. Выяснилась полная возможность штампования брони для танков…
Итак, мы обладаем всеми условиями, необходимыми для массового производства танков, причем, в моей записке о реконструкции РККА я не преувеличил, а приуменьшил возможности производства у нас танков.
а) в 1932 г. — 40 000 тысяч по мобилизации и 100 000 из годового производства и б) в 1933 эти цифры могли бы возрасти раза в полтора.
…Вряд ли какая-либо капиталистическая страна или даже коалиция в Европе на данной стадии подготовки антисоветской интервенции смогла бы противопоставить что-либо равноценное в этой новой, массовой подвижной силе… Докладная записка штаба РККА не только потому возмутительна, что рядом подложных цифр ввела Вас и тов. Ворошилова в заблуждение, но больше всего вредна тем, что является выражением закостенелого консерватизма, враждебного прогрессивному разрешению новых военных задач, вытекающих из успехов индустриализации страны и социалистического строительства. Во всей своей организационной деятельности Штаб РККА в лучшем случае поднимается до давно устаревшего уровня 1918 года, но зато решительно отстает от общих темпов нашего развития».
Тухачевский ссылался на статистические данные для Великобритании, Франции и Германии 1918 и начала 1920-х гг., которые указывали на существование определенных пропорций между развитием этих отраслей. Он предположил, что соотношение между числом производимых самолетов и автомобилей должно составлять 1: 3, а между авиационными двигателями и автомашинами— 1:2.
В свою очередь, производство танков могло быть тесно увязано с производством тракторов. Для этого сектора промышленности Тухачевский принимал существование пропорциональной зависимости между числом выпускаемых тракторов и танков. Он использовал соотношение: один танк на каждые два трактора. Это означало, что запланированное на 1932/33 г. производство 197 000 тракторов позволит в случае войны довести производство танков до 100 000 машин в год. Если считать убыль танков в год войны равной 100% (цифра условная), то, констатировал он, «МЫ СМОЖЕМ ИМЕТЬ В СТРОЮ 50 000 ТАНКОВ».
Что такое 50 тысяч (!) танков? Это как минимум 150 тысяч танкистов, «экипажей броневых машин», не менее 10 тысяч офицеров среднего и высшего звена, не менее 400 тысяч автомобилей для обслуживания такой армады. Сотни или даже тысячи ремонтных частей и т.д. Думал ли об этом наш гений?
Ну, предположим, советская экономика выдержала эту непосильную нагрузку, а дальше что? 50 тысяч танков, изготовленных в 1930—1933 гг., через 5 лет станут рухлядью и металлоломом.
Меня интересует вопрос, зачем Тухачевский и его сподвижники (подельники) запускали в массовое производство, не имевшее аналогов в мире, примитивные образцы танков и самолетов? Неужели Тухачевский не понимал, что новые виды вооружения в течение первых 2—4 десятилетий после своего создания безнадежно устаревают каждые 3—5 лет и лишь лет через 40 и более лет, достигнув насыщения, становятся годными для консервации и создания мобилизационных запасов.
