Все процессы были полностью фальсифицированы.
«На старых специалистов власти свалили ответственность за свои собственные провалы и упущения, — пишет Николай Сергеевич Симонов, автор книги «Военно-промышленный комплекс СССР». — Между тем именно старые специалисты помогли советской власти в 1918–1920 годах запустить уже частично разрушенные военные заводы, восстановить на них в 1923–1925 годах нормальный производственный ритм и начать их реконструкцию».
Из всех вариантов индустриализации выбрали наихудший, отвергнув рекомендации экономистов с мировым именем. Это была личная воля Сталина и его окружения. Они не понимали, что экономика подчиняется определенным законам. Исходили из того, что экономика должна управляться в ручном режиме: «Мы решаем, кто и сколько должен производить». С экономическим образованием в политбюро тех лет не было ни одного человека. Человек, который отвечал за промышленность, закончил фельдшерскую школу, и это еще было хорошее образование. Где учились другие? В духовной семинарии, сельской школе, механико-техническом училище…
Часто можно слышать: если бы не сталинская индустриализация, страна проиграла бы Великую Отечественную.
Спор не идет о том, нужна или не нужна индустриализация. Конечно, нужна. Но две позиции очевидны.
Первая. Россия начала индустриализацию до большевиков, и она шла достаточно успешно.
Вторая. После окончания Гражданской началось восстановление экономики, разрушенной революцией и войной. Если бы этот нормальный и спокойный путь продолжался, то страна достигла бы огромных успехов без подрыва жизненных сил народа, без уничтожения крестьянства и без омертвления капитала. Ведь построили и то, что потом оказалось невыгодным, неэффективным, плохо работающим…
Форсированная индустриализация не принесла ожидаемого успеха. Ограбив деревню, вложили огромные деньги в промышленность. Но порочная организация экономики привела лишь к временному подъему. Затем темпы экономического роста упали. Ситуация в промышленности была не лучше, чем в сельском хозяйстве, отмечает Олег Хлевнюк. Деньги вкладывали в незавершенное строительство, в то время как действующие предприятия не получали сырья и оборудования. Финансовая система разрушилась. Правительство поднимало цены и печатало деньги.
План первой пятилетки (1928–1933 годы) выполнили меньше чем на шестьдесят процентов. План на вторую пятилетку составили куда менее амбициозный, но и он был выполнен лишь на семьдесят процентов. Но об этом ни слова — ни в печати, ни на собраниях. Страну и мир уверяли в невероятных успехах советской власти.
Когда закупали импортное оборудование, рассчитывали на огромный рост производительности труда. А она не росла. Хуже того, падала. Почему? Рабочим мало платили. Ввели систему пайков — чтобы поощрять ударников труда. Постановление политбюро от 15 декабря 1930 года «О рабочем снабжении» историки излагают одной фразой: «Кто не трудится на индустриализацию, тот не ест». Но распределение пайков стало поводом для спекуляции и воровства.
Попытались интенсифицировать труд, призывая трудиться по-социалистически. Сталин заявил: «В период реконструкции кадры решают все». Через неделю, 12 мая 1935 года, нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе назвал существующие нормы выработки «вчерашним днем». Слова вождей — закон для нижестоящих чиновников. Ответом на выступление наркома стал знаменитый стахановский рекорд.
В ночь с 30 на 31 августа 1935 года Алексей Григорьевич Стаханов, забойщик шахты «Центральная-Ирмино» в Донбассе, установил рекорд по добыче угля — выдал на-гора сто две тонны при норме семь тонн. О его подвиге рассказали всей стране.
Орджоникидзе распорядился организовать массовое стахановское движение. Партийные руководители на местах старались как могли, выдвигая рекордсменов. Или придумывая рекорды. Стахановцам платили больше. Но остальным рабочим не нравилось повышение норм выработки. Чекисты сажали мнимых саботажников, которые будто бы пытались сорвать стахановское движение… Но все это не помогало. Год с лишним после стахановского рекорда производительность труда в промышленности падала. Хуже того, в 1936 году увеличилось количество аварий на транспорте и в добывающей промышленности.
Нарком Орджоникидзе писал Саркису Артемовичу Саркисову, первому секретарю Донецкого (Сталинского) обкома:
«Плохо, Саркис, с углем и вообще с топливом. Надавали им орденов, а они в ответ сажают нас в лужу… То, что сегодня мне ясно: плохое хозяйственное руководство. Это в огромном большинстве хозяйственники старого уклада… В Донбассе имеются сотни и тысячи прямо-таки героев низовых работников, которые показывают замечательнейшие образцы работы. Надо этих героев передвинуть на места управляющих шахтами, рудуправлений и трестов».
Избавление от опытных и профессиональных кадров самым губительным образом сказалось на ситуации в угольной промышленности. Успеха не удалось добиться даже в самом Донбассе — это стало ясно через два года после стахановского рекорда.
«В 1937 году угольная промышленность не выполняла плана добычи угля в Донбассе, — свидетельствовал Лазарь Каганович, — и сразу же после назначения наркомом тяжелой промышленности я выехал в Донецкий бассейн».
Стахановцы требовали больших, чем было запланировано, поставок сырья, но в директивной экономике это было невозможно. К тому же Сталина не устраивал рост зарплат. Поэтому стахановское движение постепенно сошло на нет.
Перепробовав все остальные варианты, перешли к военизированной экономике, что означало ухудшение условий жизни рабочего класса. Пролетариат перестал быть победившим классом, а превратился в бесправную рабсилу.
20 декабря 1938 года появилось постановление правительства «Об обязательном введении трудовых книжек на всех предприятиях и организациях СССР». Это была форма контроля за работающими. Запретили самовольно менять место работы, ввели уголовное преследование за опоздание. В случае увольнения рабочих лишали продовольственных и промтоварных карточек, жилья
[3]
.
Ввели уголовную ответственность за выпуск недоброкачественной продукции. Но продукция даже оборонной промышленности была низкого качества, с браком.
Заместитель наркома тяжелой промышленности Иван Петрович Павлуновский докладывал в июне 1933 года Орджоникидзе:
«Завезено громадное количество нового импортного оборудования, а такие заводы, как “Баррикады” и строящийся Сормовский, целиком оснащены новой техникой. Основная проблема — отсутствие налаженного технологического процесса массового производства. Орудийные заводы до настоящего времени производят свою продукцию в основном теми же методами, которыми орудия делались десятки лет назад…»
Заместитель наркома обороны Михаил Николаевич Тухачевский на XVII съезде партии в январе 1934 года жаловался:
— Мне приходилось бывать на капиталистических фабриках, и я видел, что, когда инженер обходит станки, он обращает внимание на то, как осуществляется технический контроль, потому что слишком дорого запускать дальше запоротую деталь. У нас на многих заводах, наоборот, на контроль не обращают никакого внимания. Многие директора заводов сознательно ослабляют технический контроль, лишь бы было побольше продукции, а с качеством потом разбирайся…
