— И что с того? Мне надо чем-то занять свободное время.
— Но… ты Пятый Всадник Апокалипсиса! — произнес Лю-Цзы.
— И могу поспорить, ты не вспомнишь моего имени.
Лю-Цзы запнулся.
— Нет, — сказал он. — Не думаю, чтобы я его вообще слышал.
Пятый Всадник развернулся. Его глаза были черными. Абсолютно черными. Блестящими и черными, без намека на белок.
— Меня зовут, — сказал Пятый Всадник. — …
— Да?
— Меня зовут Ронни.
Безвременье росло как снежный ком. В море остановились волны. Птиц словно пришпилило к небу. Весь мир оцепенел.
Но не затих. В нем разносился звук, какой бывает, если вести пальцем по кромке очень большого бокала.
— Пошли, — сказала Сьюзен.
— Вы слышите? — сказал Лобзанг, останавливаясь.
— Но для нас это бесполезно…
Она втолкнула Лобзанга обратно в тень. Серая мантия Ревизора возникла на улице невдалеке от них и начала вращаться. Воздух вокруг наполнился пылью, превратив ее в маленький пыльный цилиндр, который в свою очередь стал чем-то очень похожим на человека, слегка нетвердо стоящего на ногах.
Он пару раз качнулся туда-сюда, медленно поднял руки и принялся разглядывать их, поворачивая так и сяк, а затем решительно зашагал прочь. Дальше по улице к нему присоединился еще один, вышедший из подворотни.
— Это совсем на них не похоже, — сказала Сьюзен, когда эта парочка завернула за угол. — Они что-то затевают. Пошли за ними.
— А что насчет Лю-Цзы?
— А что насчет него? Сколько ему, ты сказал?
— Он говорит, что ему восемьсот лет.
— Тогда его сложно убить. Ронни достаточно безопасен, если ты будешь осторожен и не станешь с ним спорить. Пошли.
Она зашагала по улице.
К Ревизорам присоединялись другие, идущие между замеревших карет и неподвижных людей, направляясь, как оказалось, на Площадь Сатор, самую большую площадь в городе.
Был ярмарочный день. Неподвижные, безмолвные люди толпились вокруг прилавков. А между ними сновали серые фигуры.
— Их здесь сотни, — сказала Сьюзен. — Все выглядят как люди, и, похоже, у них здесь собрание.
Мистер Белый начинал терять терпение. До сих пор он не знал, что у него оно вообще имеется, потому что, если хотите знать, раньше он был весь терпение. Однако сейчас он чувствовал, как оно испаряется. Это было странное горячее ощущение в голове. И как это мысль может быть горячей?
Толпа воплощенных Ревизоров в волнении наблюдала за ним.
— Я мистер Белый! — сказал он несчастному Ревизору, которого привели к нему, и содрогнулся от удивления — он использовал это единственное слово и выжил. — Ты не можешь быть еще одним мистером Белым. Это может вызвать беспорядок.
— Но у нас кончились цвета, — вмешался мистер Фиолетовый.
— Такого не может быть, — сказал мистер Белый. — Существует бесконечное количество цветов.
— Но они не имеют названия, — сказала мисс Серо-Коричневая
— Это невозможно. У цвета должно быть название.
— Мы нашли только сто три названия для зеленого до того, как оттенки синего и желтого стали неразличимы, — сказала мисс Малиновая.
— Но оттенки нескончаемы!
— А имена, тем не менее, конечны.
— Эту проблему следует решить. Добавьте это к списку, мисс Коричневая. Мы должны подыскать название всем возможным оттенкам.
Женщина-Ревизор выглядела удивленной.
— Я не могу запомнить все, — сказала она. — И я не понимаю, с какой стати вы отдаете приказы.
— Помимо предательницы, я был самым старшим из воплощенных.
— Только на несколько секунд, — сказала мисс Браун.
— Это несущественно. Старшинство есть старшинство. Это факт.
Это был факт. А Ревизоры уважали факты. Другим фактом было, и мистер Белый это знал, что по городу бродит больше семисот неуклюжих Ревизоров.
Он должен был остановить неиссякающий поток воплощений его коллег, взявших это место штурмом. Это было слишком опасно. Предательница доказала, думал он, что человеческая форма обращает мыслительный процесс в опасную сторону. Необходима величайшая осторожность. И это было фактом. Только тем, кто доказал способность пережить процесс, будет разрешено воплотиться и закончить работу. Это факт.
Ревизоры уважали факты. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Мисс Коричневая отступила.
— Тем не менее, — сказала она. — Пребывание здесь опасно. Я считаю, что мы должны развоплотиться.
Мистер Белый почувствовал, что его тело реагирует. Оно выдохнуло.
— И оставить все неразведанным? — спросил он. — Неизвестные вещи опасны. Мы многому научимся.
— То, чему мы учимся, не имеет смысла, — сказала мисс Коричневая.
— Чем больше мы будем знать, тем больше смысла оно приобретет. Нет ничего, что мы не в состоянии понять, — сказал мистер Белый.
— Не понимаю, почему у меня появилось желание ввести свою руку в резкий контакт с вашим лицом, — сказала мисс Коричневая.
— Вот об этом я и говорю, — сказал мистер Белый. — Вы не понимаете этого, и поэтому оно опасно. Сделайте это, и мы узнаем больше.
Она ударила его.
Мистер Белый поднял руку к щеке.
— У меня возникла непрошенная мысль об избежании повторения этого, — сказал он. — И жар. Любопытно, тело действительно реализует самостоятельный мыслительный процесс.
— С моей стороны, — сказала мисс Коричневая. — Непрошенное ощущение удовлетворения смешанного с опасением.
— Вот мы и узнали больше о людях, — сказал мистер Белый.
— С какой целью? — спросила миссис Коричневая, чье опасение, при взгляде на перекошенное лицо мистера Белого, серьезно возросло. — Для наших целей они больше не имеют значения. Время кончилось. Они атавизм. Кожа под вашим глазом дергается.
— Вы высказываете неуместные мысли, — сказал мистер Белый. — Они существуют. Поэтому мы должны детально изучить их. Я желаю провести еще один эксперимент. Мой глаз функционирует идеально.
Он взял топор с прилавка. Мисс Коричневая сделала еще один шаг назад.
— Непрошенная мысль о резко возросшем опасении, — произнесла она.
— Хотя это всего лишь кусок металла и дерева, — сказал мистер Белый, поднимая топор. — Мы, кто видели ядра звезд. Мы, кто зрели сгоревшие миры. Мы, кто вкушали муки пространства. Откуда у нас может взяться беспокойство из-за топора?
Он размахнулся. Удар был неуклюжим, а человеческая шея гораздо жестче, чем полагают люди, но шея мисс Коричневой взорвалась цветистыми пылинками и женщина рассыпалась в прах.
