— Так вот… мы тогда были разосланы по всему Диску, но был один молодой дворник…
— Вы, — сказал Лобзанг. — Это должны быть вы, правильно?
— Да, да, — проворчал Лю-Цзы. — Меня послали в Убервальд. История не слишком расходилась в те времена, и мы знали, что что-то большое должно случиться возле Гадкого Шюшайна. Я, наверное, несколько недель искал его. Ты себе не представляешь, сколько может быть одиноких замков вдоль горных ущелий. Яблоку негде упасть, везде одинокий замок!
— Вы поэтому не нашли нужный вовремя? — спросил Лобзанг. — Я помню, вы сказали аббату.
— Я был в долине, когда в башню вонзилась молния, — сказал Лю-Цзы. — Знаешь, как говорят: «Большие вещи отбрасывают заметную тень». Но я не смог понять куда именно, пока не было уже слишком поздно. Полумильный забег на вершину холма в попытке обогнать молнию… Никто не может совершить такое. А мне почти удалось, хотя… я был фактически в дверях, когда все провалилось в тартары!
— Тогда нет смысла винить себя.
— Да, но знаешь каково думать: «Если бы я поднялся раньше или пошел другой тропинкой…», — сказал Лю-Цзы.
— И часы ударили? — спросил Лобзанг.
— Нет. Они стали. Я говорил тебе, что часть их находиться вне вселенной. Они не идут вдоль потока времени Они пытались считать тик, а не двигаться вдоль него.
— Но вселенная огромна! Как ее может остановить часовой механизм!
Лю-Цзы сунул кончик сигареты в костер.
— Аббат говорит, что размер здесь не важен, — сказал он. — Послушай, ему понадобилось девять жизней, чтобы узнать то, что он знает, так что не наша вина, что мы не можем понять этого, так? История была разрушена. Это было единственное, что ей оставалось. Весьма странное явление. Трещины остались повсюду. Эти… ох, не могу вспомнить слово… крепления, которые связывают кусочки прошлого с соответствующими кусочками настоящего, болтались оборванными. Некоторые вообще были утеряны, — Лю-Цзы уставился на гаснущее пламя. — Мы сшили их, как могли, — добавил он. — По всей истории. Заполняя дыры кусочками времени, позаимствованными из других мест. Как заплатки, по сути.
— А люди не заметили?
— А должны были? Однажды мы это сделали, и так было всегда. Ты удивишься, узнав, с чем нам удалось справиться. Например…
— Я уверен, что они это замечают.
Лю-Цзы кинул на Лобзанга косой взгляд.
— Забавно, что ты сказал это. Я часто думал над этим. Люди говорят: «Куда уходит время?» и «Казалось, это было только вчера». Но, так или иначе, мы должны были это сделать. И все неплохо прижилось…
— Но люди посмотрят в книжки по истории и поймут…
— Слова, парень. И все. Как бы то ни было, люди небрежно обращаются со временем с тех самых пор, как стали людьми. Растрачивая его, убивая, экономя, наверстывая. И они этим занимаются постоянно. Людские умы были задуманы для игр со временем. Прямо как мы, только мы тренированы лучше и знаем пару дополнительных приемчиков. Мы провели столетия, возвращая все на свои места. Ты видел Удлинители в довольно тихий денек. Перемещают время, протягивают сюда, сжимают там… это большая работа. И я не собираюсь глядеть, как все рушиться во второй раз. Во второй раз не останется ничего, что можно будет сшить.
Он поглядел на угольки.
— Забавно, — сказал он. — Припоминаю, у самого Мгновена было несколько любопытных идей о том, что такое время. Помнишь, я говорил тебе, что он считал время живым: вернее, он говорил, что оно ведет себя как живое. Весьма странная мысль. Он сказал, что встретил Время, и оно было женщиной. Для него, по крайней мере. Все говорят, что это была просто очень сложная метафора, и, может, я просто стукнулся головой или еще что, но в тот день, когда я оказался у стеклянных часов прямо перед взрывом…
Он встал и взял свою метлу.
— Нам лучше двигаться дальше, парень. Еще две-три секунды и мы спустимся к Глухому Бому.
— Что вы собирались сказать? — спросил Лобзанг, торопливо вставая на ноги.
— Просто ворчание старика, — сказал Лю-Цзы. — Сознание начинает блуждать, когда размениваешь седьмую сотню. Пошли.
— Дворник?
— Да, парень?
— Зачем мы взяли вертушки?
— Все в свое время, парень. Я надеюсь.
— Мы несем время? Если оно остановиться, мы сможем идти? Как… водолазы?
— Высшая отметка.
— И…?
— Еще вопрос?
— Время — это «она»? Никто из учителей не упоминал об этом, и я не припомню ничего такого в свитках.
— Не забивай себе голову. Мгновен написал… ну, это называется Секретный Свиток. Его держат в запертой комнате. Только аббат и самые главные монахи держали его в руках.
Лобзанг не мог упустить такую возможность.
— Так как вы…? — начал он.
— Ну, не думаешь же ты, что такие люди подметали там полы, правильно? — сказал Лю-Цзы. — Ужасно пыльно там было.
— Что в нем?
— Я не успел много прочитать. Мне показалось, это неправильно, — сказал Лю-Цзы.
— Вы? Так что в нем было?
— Это любовная поэма. И неплохая…
Фигура Лю-Цзы расплылась, когда он начал нарезать время. А затем он и вовсе растворился и исчез. Через снег пролегла цепочка следов. Лобзанг завернул время вокруг себя и пошел следом. И из ниоткуда пришло воспоминание: Мгновен был прав.
тик
Перед вами множество помещений вроде складских. Они всегда найдутся в очень старом городе, как бы ни была дорога земля. Просто иногда пространство теряется.
Строится мастерская, а возле нее другая. Заводы, склады, сараи и временные пристройки карабкаются друг на друга, встречаются и сливаются. Пространство между соседними стенами закрывают толью. Участки земли разной формы и размера колонизируются с помощью куска стены с дверью. Старые дверные проемы маскируются горами хлама или новенькими подставками для инструментов. Старики, которые знают, что и где расположено, идут дальше и погибают, как мухи, попавшие в густую паутину на грязном окне. Молодые же, в мире хаоса среди жужжащих станков, малярных мастерских и нагромождения верстаков, не имеют на это времени.
И еще были сарайчики вроде этого: маленький склад с застекленным слуховым окошком, все четыре владельца которого думали, что им владеет кто-то из трех других, если вообще о нем вспоминали. На самом деле каждому из них принадлежало по одной стене, и, конечно, никто не мог вспомнить, кто крыл крышу. За всеми его четырьмя стенами люди и гномы гнули железо, пилили доски, делали веревки и ввинчивали шурупы. Но здесь была населенная крысами тишина.
Воздух колыхнулся первый раз за многие годы. По полу прокатился грязный мяч. Маленькие пылинки вспыхнули и закрутились в лучах света, пробившего себе путь сквозь кровлю. Нечто, никем не видимое и не ощутимое, начало двигаться. Оно появилось из бутерброда рабочего, канализационной трубы и перьев голубя. Атом оттуда, молекула отсюда незамеченными потекли к центру коморки.
