Лю-Цзы замолчал и пристально посмотрел на своего ученика.
— Ты в порядке? — спросил он. — Ты побледнел.
Лобзанг сморщился и кивнул.
— Я ощущаю что-то… странное, — сказал он. Он неопределенно махнул рукой по направлению к долине, протянувшейся серо-голубым узором до самого горизонта. — Что-то там…
Стеклянные часы. Огромный стеклянный дом и в нем, там, где их быть не должно, стеклянные часы. Вернее не совсем часы: в воздухе плыл их светящйся контур, как если бы было возможно отразить солнечный луч от сияющий поверхности, не используя саму поверхность.
Все было прозрачным — хрупкие стулья, столы, вазы с цветами. Правда сейчас ему пришло в голову, что слово «стекло» здесь не подходит. Скорее кристалл или лед — тонкий безупречный лед, который иногда получается после мгновенной заморозки. Все можно было разглядеть только по очертаниям.
Он видел лестницу в далекой комнате. Вверху и внизу в бесконечность тянулись стеклянные залы.
И все было знакомым. Как будто вернулся домой.
Стеклянные помещения наполнял гул. Он лился на высокой ясной ноте, похожий на звук, который издает мокрый палец, если им провести по кромке винного бокала. Было и движение — дымка в воздухе на фоне прозрачных стен, она колыхалась и… глядела на него…
— Что значит там? Что ты имеешь в виду, странное? — произнес голос Лю-Цзы.
Лобзанг моргнул. Это место было странным, неподвижный, неизменный мир…
Но ощущение померкло и прошло.
— Просто странное. Показалось, — пробормотал он. — На его щеке было что-то мокрое. Он поднял руку к лицу и ощутил влагу.
— Это из-за прогорклого масла яка, что они кладут в чай, я всегда это говорил, — сказал Лю-Цзы. — Миссис Космополит никогда не… А вот это действительно странно, — сказал он, глядя вверх.
— Что? Что? — спросил Лобзанг, безучастно переводя взгляд с мокрых пальцев на безоблачное небо.
— Удлинители работают на полную мощность, — он переменил позу. — Ты не чувствуешь?
— Я ничего не чувствую! — сказал Лобзанг.
— Не слушай, ощущай. Поднимается по ногам. Ого, еще… и еще. Ты не чувствуешь? Это… это старина Шестьдесят Шестой, его так и не сбалансировали. Мы услышим их через минуту… О, боги. Посмотри на цветы. Посмотри на цветы!
Лобзанг обернулся.
Ледяные цветы распустились. В то время как поле с осотом начало закрываться.
— Утечка времени, — сказал Лю-Цзы. — Прислушайся! Теперь слышишь? Они беспорядочно сгружают время! Пошли!
Как гласит Вторая Скрижаль Мгновена Вечно Изумленного, Мгновен Вечно Изумленный выпилил первый Удлинитель из ствола дерева хрумхрум, покрыл его нужными символами и, приладив к бронзовому веретену, призвал своего подмастерья Дурвруна.
— О, очень мило, учитель, — сказал Дурврун. — Молитвенное колесо, да?
— Нет, все гораздо проще, — сказал Мгновен. — Оно просто запасает и перемещает время.
— Так просто, да?
— А сейчас я собираюсь проверить его, — сказал Мгновен. Он слегка крутанул веретено рукой.
— О, очень мило, учитель, — сказал Дурврун. — Молитвенное колесо, да?
— Нет, все гораздо проще, — сказал Мгновен. — Оно просто запасает и перемещает время.
— Так просто, да?
— А сейчас я собираюсь проверить его, — сказал Мгновен. Он повернул его не так сильно.
— Так просто, да?
— А сейчас я собираюсь проверить его, — сказал Мгновен. На этот раз он прокрутил его туда и обратно.
— Так пр-пр-пр Так просто-то, дадада просто да? — сказал Дурврун.
— Я проверил его, — сказал Мгновен.
— Работает, учитель?
— Да, думаю да, — Мгновен поднялся. — Дай мне веревку, которой ты связываешь хворост. И… да, косточку из тех вишен, что ты собрал вчера.
Он обмотал потрепанную веревку вокруг веретена, а косточку бросил в грязь.
Дурврун отпрыгнул в сторону.
— Видишь те горы? — спросил Мгновен и дернул за веревку. Веретено закружилось и, слегка покачиваясь, встало.
— О, да, учитель, — послушно сказал Дурврун. Здесь практически ничего не было, кроме гор; их было так много, что иногда невозможно было их увидеть, просто потому что они вставали прямо перед носом.
— Сколько времени нужно скалам? — спросил Мгновен. — Или морю? Мы заберем его… — он поместил левую руку над размытым контуром веретена. — Туда где оно нужнее.
Он посмотрел на вишневую косточку и, словно бы решая какую-то сложную задачу, беззвучно пошевелил губами, одновременно указывая на косточку правой рукой.
— Отойди, — сказал он и осторожно опустил пальцы на цилиндр.
Звуков не было, если не считать свиста воздуха, которому пришлось посторониться, и шипения пара, вырвавшегося из грязи.
Мгновен посмотрел на новое дерево и улыбнулся.
— Я сказал, тебе следовало отойти, — сказал он.
— Я, э, можно я спущусь, можно, а? — раздался голос из ветвей, склоняющихся под тяжестью бутонов.
— Будь осторожен, — сказал Мгновен и вздохнул, когда Дурврун обрушился вниз в вихре лепестков.
— Вишни будут вечно цвести здесь, — сказал Мгновен.
Лю-Цзы подхватил полы своей робы и стремглав понесся по обратно тропинке. Лобзанг побежал следом. Пронзительный вой, казалось, издавали сами камни. Дворник помедлил на мосту через пруд с карпами, который сейчас покрывали довольно странного вида волны, и махнул рукой в сторону тенистой дорожки бегущей вдоль ручья.
Взлетели красные ибисы…
Он остановился и бросился на мощенную булыжником дорогу.
— Ложись, быстро!
Но Лобзанг уже был на земле. Он услышал, как что-то с протяжным воем пронеслось над его головой и, оглянулвшись увидел как последний ибис, окруженный ореолом бледно-голубого сияния, спланировал на землю, на лету сморщиваясь и теряя перья. Птица вскрикнула и с хлопком пропала.
Не совсем пропала. Яйцо, что теперь было на ее месте, несколько мгновений следовало по той же траектории, а потом разбилось о камни.
— Хаотичное время! Пошли, пошли! — закричал Лю-Цзы. Он вновь вскочил на ноги и побежал к решетчатой двери, загораживающей темную пещеру в отвесном склоне, и с неожиданной для него силой вырвал ее из стены.
— Немножко высоковато, но если ты прокатишься, когда приземлишься, останешься цел, — сказал он, залезая в дыру.
