Секретарь Гильдии Доктор Хопкинс был весьма удивлен, когда дверь магазина Джереми открыл человек, переживший, как казалось, весьма серьезный несчастный случай.
— Э, я пришел повидать мистера Джереми, — выдавил он.
— Да, фэр, мафтер внутри, фэр.
— А вы, мм, вы…?
— Игор, фэр. Мистер Джереми был так добр, что вфял меня на работу, фэр.
— Ты работаешь на него? — спросил Доктор Хопкинс, с головы до ног разглядывая Игора.
— Да, фэр.
— Мм…Вы стояли слишком близко к какому-то опасному механизму?
— Нет, фэр. Он в мафтерфкой, фэр.
— Мистер Игор, — сказал Доктор Хопкинс, идя вслед за ним. — Вам известно, что Мистер Джереми должен принимать лекарство, не так ли?
— Да, фэр. Он чафто упоминает об этом.
— А его, мм, его общее состояние…?
— Хорошее, фэр. Он в вофторге от фвоей работы, фэр. Вефел и энергифен.
— Энергичен, да? — слабо повторил Доктор Хопкинс. — Мм… Мистер Джереми обычно не держит слуг. Боюсь, он даже уронил часы на голову последнему из своих ассистентов.
— Правда, фэр?
— Мм он не сбрасывал на вас часов, а?
— Нет, фэр. Он ведет фебя вполне нормально, — сказал Игор, человек с четырьмя большими пальцами и швами вокруг шеи. Он отворил дверь в мастерскую. — Доктор Хопкинф, мифтер Джереми. Я фделаю чай, фэр.
Джереми, выпрямившись, сидел за своим столом. Его глаза сверкали.
— А, доктор, — сказал он. — Как мило, что вы зашли.
Доктор Хопкинс вошел в мастерскую.
В ней были изменения. Большой кусок деревянной оштукатуренной стены, покрытый карандашными чертежами, был принесен откуда-то и стоял на подставке в углу комнаты. На скамьях, обычно отведенных под часы на различных стадиях сборки, были разложены куски хрусталя и стеклянные пластины. В воздухе стоял сильный запах кислоты.
— Мм… что-то новенькое? — отважился предположить доктор Хопкинс.
— Да, доктор. Я изучал свойства сверхплотного кристалла, — ответил Джереми.
Доктор Хопкинс глубоко и облегченно вздохнул.
— А, геология. Чyдное хобби! Я очень рад. Не так уж полезно отводить часам все время, да! — добавил он весело, однако с оттенком надежды.
Бровь Джереми изогнулась, словно мозг за ней пытался соотнести с чем-нибудь неизвестную концепцию.
— Да, — наконец сказал он. — Известно ли вам, доктор, что угольный октират вибрирует с частотой как раз два миллиона четыреста тысяч семьдесят девять раз в секунду?
— Так много? — спросил доктор Хопкинс. — Мой бог!
— Да. А свет, проходящий через естественную призму октивиумного кварца, распадается всего на три цвета?
— Восхитительно, — сказал доктор Хопкинс, отмечая про себя, что могло быть и хуже. — Мм… мне кажется, или тут довольно… едко пахнет?
— Трубы, — сказал Джереми. — Мы прочищаем их. Кислотой. Для чего нам еще кислота. Чистить трубы.
— Трубы, да? — доктор Хопкинс моргнул. Ему что-то не понравилось в этом слове. Раздался треск и из-под двери в кухню полоснуло голубым.
— Твой, мм, человек, Игор, — сказал он. — В порядке, да?
— Да. Благодарю вас, доктор. Знаете, он из Убервальда.
— О. Очень… большой, Убервальд. Очень большая страна, — это была первая из двух вещей, которые были известны доктору Хопкинсу. Он нервно кашлянул и озвучил вторую. — Люди там, возможно, слегка странные, я слышал.
— Игор говорит, что никогда не имел никаких дел с подобными людьми, — спокойно произнес Джереми.
— Хорошо. Хорошо. Это хорошо, — сказал доктор. Неподвижная улыбка Джереми начинала лишать его мужества. — У него, мм, кажется много шрамов и швов.
— Да. Это культурные обычаи.
— Культурные, правда? — доктор Хопкинс немного расслабился. Он был человеком, который старался видеть во всех только хорошее, но город стал гораздо сложнее, с тех пор как он был мальчиком, с гномами, троллями, големами и даже зомби. Он не был уверен, что ему нравиться все, что он видит, но многое из этого было «культурными обычаями», судя по всему, и против этого не поспоришь, чего он и не делал. «Культурный» — способ решения проблем, путем объяснения того, что их на самом деле нет.
Свет за дверью угас. А мгновение спустя появился Игор с двумя чашками чая на подносе.
Чай был хорошим, вынужден был признать доктор, но из-за кислоты в воздухе у него слезились глаза.
— Итак, мм, как продвигается работа над навигационными таблицами? — спросил он.
— Имбирный бифквит, фэр? — произнес Игор у него над ухом
— О, э, да…О, должен сказать, они весьма неплохи, мистер Игор.
— Вофмите два, фэр.
— Благодарю, — разбрызгивая крошки, произнес доктор Хопкинс. — Навигационные таблицы… — повторил он.
— Я боюсь, я достиг не слишком больших успехов, — сказал Джереми. — Я был занят свойствами кристаллов.
— О. Да. Ты говорил. Ну, конечно, мы будем очень рады любому времени, которое ты сможешь этому уделить, — сказал доктор Хопкинс. — И, если мне позволено будет сказать, приятно видеть у тебя новые интересы. Слишком большая концентрация на одном предмете, мм, развивает дурные наклонности ума.
— У меня есть лекарство, — сказал Джереми.
— Да. Конечно. Э, собственно говоря, поскольку мне сегодня случилось проходить мимо аптеки…
Доктор Хопкинс извлек из кармана большую, завернутую в бумагу бутыль.
— Благодарю вас, — Джереми указал ему на полку позади себя. — Оно у меня почти закончилось.
— Да, мне так и показалось, — произнес доктор Хопкинс так, словно бы уровень лекарства в бутылке Джереми не поглощал все его внимание. — Ну, я тогда пойду. Продолжай в том же духе с кристаллами. Я бабочек собирал, когда был мальчишкой. Замечательная вещь — хобби. Дайте мне морилку и сачок, и я буду счастлив как дитя.
Джереми все еще улыбался ему. В его улыбке было что-то остекленевшее.
Доктор Хопкинс допил остатки своего чая и поставил чашку обратно на блюдце.
— А теперь я действительно должен бежать, — пробормотал он. — Так много дел. Не хочу отрывать тебя от твоей работы. Кристаллы, да? Дивная вещь. Такие милые.
— Правда? — сказал Джереми. Он запнулся, словно бы решая небольшую задачу. — О, да. Световые узоры.
— Блики, — подсказал доктор Хопкинс.
Когда он подошел к парадной двери, Игор уже ждал около нее. Доктор кивнул.
— Мм…вы уверены по поводу лекарства? — тихо спросил он.
— О да, фэр. Двафды в день я вифу, как он наливает по лофке.
