– А. Ну, не важно… Так о чем мы говорили?
– Вы должны прекратить это, Хавелок. Вы же знаете… как к этому относятся.
Ветинари, по-видимому, был поглощен исследованием чернил.
– Должен, ваше преподобие? – спокойно спросил он, не поднимая взгляда.
– Вы же знаете, мы все против абсурдной идеи использования наборных шрифтов!
– Будьте любезны, напомните мне еще раз, почему… О, смотрите, как он забавно прыгает вверх-вниз!
Хьюнон вздохнул.
– Слова слишком важны, чтобы доверять их машинам. Мы ничего не имеем против гравировки, вы же знаете. Мы не против слов, которые надежно прикреплены к основе. Но слова, которые можно разобрать на части и потом использовать их для создания новых слов… ну, это просто опасно. Я-то думал, вы тоже были против этого?
– Ну, в некотором смысле, да, – ответил Патриций. – Но многие годы правления этим городом научили меня, ваше преподобие, что нельзя заткнуть вулкан. Иногда лучше позволить событиям идти своим чередом. Как правило, все заканчивается само собой, со временем.
– Вы не всегда столь снисходительны, Хавелок, – заметил Хьюнон.
Патриций нагладил его холодным взглядом, который продолжался на пару секунд дольше, чем было необходимо для душевного комфорта.
– Гибкость и чуткость всегда были моим девизом, – сказал он.
– Боже мой, неужели?
– Разумеется. Я хочу, чтобы вы и ваш брат, проявив похвальную гибкость мышления, осознали, ваше преподобие, что это предприятие основано гномами. А знаете ли вы, ваше преподобие, где находится крупнейший город гномов?
– Что? О… дайте подумать… наверное, это в…
– Да, все затрудняются сказать. Но, фактически, это Анк-Морпорк. Сейчас здесь живут более пятидесяти тысяч гномов.
– Не может быть!
– Уверяю вас. И у нас сейчас очень хорошие связи с гномьими общинами в Копперхеде и Убервальде. Так что когда дело касается гномов, я всегда внимательно слежу, чтобы наша рука дружбы была протянута вперед и немного вниз. И в нынешнее холодное время года мы все очень рады, я уверен, что баржи с ламповым маслом и углем ежедневно прибывают от гномьих шахт. Вы следите за моей мыслью?
Хьюнон бросил взгляд на камин. Вопреки законам природы, там тлел одинокий кусочек угля.
– И конечно же, – продолжил Патриций, – становится все труднее игнорировать этот новый способ печати, когда крупные типографии уже работают в Агатейской Империи и, как вы наверняка знаете, в Омнии. Из которой, как вам опять-таки наверняка известно, к нам экспортируются в огромных количествах Священные Книги Ома и эти их религиозные брошюры, на которые омнианцы возлагают столько надежд.
– Евангелическая чепуха, – сказал Хьюнон, – вам следовало запретить их давным-давно.
И снова последовал слишком долгий взгляд.
– Запретить религию, ваше преподобие?
– Ну, когда я сказал «запретить», я имел в виду…
– Я уверен, никто не назовет меня деспотом, – строго сказал лорд Ветинари.
Хьюнон Чудакулли предпринял неудачную попытку разрядить атмосферу.
– Во всяком случае, дважды, ахаха.
– Извините?
– Я сказал… во всяком случае, дважды… ахаха.
– Извините, но я, кажется, не уловил вашу мысль.
– Это была, гм, небольшая шутка, Хав… милорд.
– О. да. Ахах-ха, – сказал Ветинари, и эти слова умерли в воздухе. – Увы, к сожалению для вас, омнианцы могут свободно распространять свои хорошие новости об Оме. Но мужайтесь! Ведь у вас наверняка тоже есть хорошие новости об Ио?
– Что? О. Да, конечно. Он был немного простужен весь последний месяц, но сейчас снова в полном порядке.
– Именно. Это хорошая новость. Нет сомнений, что печатники будут счастливы распространить ее от вашего имени. Я уверен, они в полной мере учтут все ваши пожелания.
– И только поэтому вы изменили свое мнение, милорд?
– Думаете, у меня есть другие причины? – удивился лорд Ветинари. – Мои мотивы, как всегда, абсолютно прозрачны.
Хьюнон отметил про себя, что «абсолютно прозрачны» значит как то, что вы можете видеть их насквозь, так и то, что вы не видите их вообще.
Лорд Ветинари полистал лежащую перед ним папку.
– Кроме того, Гильдия Граверов за минувший год трижды повышала расценки.
– А. Понимаю, – сказал Хьюнон.
– Цивилизации нужны слова, ваше преподобие. Цивилизация это и есть слова. Которые, в целом, не должны стоить слишком дорого. Мир меняется, ваше преподобие, и мы должны меняться вместе с ним. – Он улыбнулся. – Когда-то нации сражались друг с другом, как огромные рычащие звери в болоте. Анк-Морпорк управлял большой частью этого болота, потому что у него были лучшие когти. Но сегодня место железа заняло золото, и, о боги, анк-морпоркский доллар, похоже, стал лучшей валютой в мире. Завтра… возможно завтра оружием станут слова. Победит тот, кто скажет больше слов, скажет их быстрее и за кем останется последнее слово. Взгляните в окно. Что вы там видите?
– Туман, – ответил Верховный Жрец.
Ветинари вздохнул. Иногда погода совершенно теряла чувство ритма повествования.
– Если бы сегодня был ясный день, – резко сказал он, – вы увидели бы семафорную башню на том берегу реки. Слова так и порхают из одного конца континента в другой. Не так давно обмен письмами с нашим послом в Колении занял бы у меня почти месяц. Теперь я могу получить ответ уже на следующий день. Многое упростилось, но многое другое стало в результате гораздо сложнее. Нам надо изменить образ мышления. Надо быть современным. Вы слышали о с-коммерции
{11}?
– Конечно. Корабли торговцев так и с-нуют
{12}…
– Я имею в виду, что теперь вы можете семафором отправить в Колению заказ на… скажем, пинту креветок, для примера. Разве это не замечательно?
– Да они протухнут, пока их довезут сюда, милорд!
– Конечно. Это был просто пример. Но теперь подумайте, что креветки это не более чем набор символов! – воскликнул Ветинари, его глаза блестели.
– Вы думаете, их можно как-то передать по семафорной линии? – спросил Главный Жрец. – Полагаю, если швырнуть креветку с…
– Я просто пытаюсь указать вам на тот факт, что информация покупается и продается, так же как и все остальное, – прервал его лорд Ветинари. – То, что раньше казалось невозможным, теперь совершается с легкостью. Короли, лорды приходят и уходят, не оставляя после себя ничего, кроме парочки статуй в пустыне, в то время как пара молодых людей могут изменить мир, соорудив что-то новое в своей мастерской.
