– А что можешь сделать ты? – спросил Моркоу. – Если даже твои родители не могут с ним справиться…
– Мы часто дрались, когда были маленькими, из-за того, что он очень любил играть в так называемые «догонялки». Большей частью он убегал от меня с воем. Вольфганг ненавидит саму мысль о том, что кто-то может его победить, поэтому не думаю, что он придет в восторг от моего внезапного возвращения. У него свои планы. В этой части Убервальда всегда было относительно спокойно, но только потому, что никто так и не смог захватить абсолютную власть. Однако если гномы начнут ссориться между собой, то наш милый Вольфганг обязательно этим воспользуется. Мигом нацепит какой-нибудь дурацкий мундир, поднимет флаг и вперед.
– Не уверен, что хочу увидеть тебя дерущейся.
– Так не смотри! Я же не просила тебя идти за мной! Думаешь, я этим горжусь? Мой брат работает овчаром!
– И получает первые призы, – добавил Моркоу.
Гаспод внимательно смотрел на лицо Ангвы. Такое выражение невозможно увидеть на морде собаки.
– А ты ведь действительно так думаешь, – сказала она наконец. – Взаправду. И тебя совсем не волнует, кем он там работает. Для тебя любое существо – личность. Семь ночей в месяц я вынуждена проводить в корзинке для собак, но и это тебя не беспокоит.
– Да, не беспокоит. Ты сама это прекрасно знаешь.
– А должно! Не спрашивай почему, но должно! Ты такой… хороший. Причем не прилагаешь к этому никаких усилий. Но рано или поздно эта твоя хорошесть любую девушку достанет!
– Я вовсе не стараюсь быть хорошим.
– Знаю, знаю. Мне просто хочется… ну, чтобы ты хоть иногда выражал недовольство. Нет, не совсем недовольство. Может, вздыхал или что-нибудь говорил…
– Почему?
– Потому что… потому что мне было бы легче! Очень трудно объяснить. Возможно, это чувствуют только вервольфы.
– Извини…
– И не надо постоянно извиняться!
Подобравшись к костру поближе, Гаспод свернулся калачиком. Да уж, у собак все куда проще.
От шкуры его начал валить пар.
Здание, где должно было располагаться посольство, находилось немного в стороне от главной дороги, на тихой боковой улочке. Карета, грохоча колесами, въехала в небольшой задний двор, в углу которого помещалось несколько конюшен. В целом здание очень напоминало постоялый двор.
– Сейчас здесь находится лишь консульство, – сообщил Иниго, шелестя бумагами. – И нас должен встречать… ага, Чудо Спун. Служит здесь уже несколько лет, мхм.
За каретами с треском захлопнулись огромные ворота. Послышался лязг огромных засовов. Ваймс с изумлением уставился на хромавшее к двери кареты привидение.
– Вот уж действительно чудо… – промолвил он.
– О, по-моему, это не…
– Добрый вечер, герр мафтер, фрау мафтер… – поздоровалась фигура. – Добро пожаловайт в Анк-Морпорк. Меня величайт Игорь.
– Игорь… а дальше? – спросил Иниго.
– Профто Игорь, герр. Вфегда… профто Игорь, – спокойно объяснил Игорь, раскладывая подножку. – Я работайт рафным рабочим.
– Ну, очень разным, – кивнул Ваймс.
– Ты стал жертвой какого-то ужасного несчастного случая? – спросила госпожа Сибилла.
– Фегодня утром проливайт горячий чай на рубашка, – ответил Игорь. – Очень премило ф вашей фторона это замечайт.
– А где господин Спун? – спросил Иниго.
– Увы, я не знавайт, где герр Фпун. Куда-то запропадайт. Я наятьфя, вы знавайт, что ф ним приключатьфя.
– Мы? – переспросил Иниго. – Ммхм-ммф! Но мы полагали, он встретит нас здесь!
– Две недели позади он фрочно куда-то уезжайт, – пожал плечами Игорь. – Не фоизволяйт говорить куда. Но вхождайте же в дом, мило попрошайт, а я озабочен ваш багаж.
Ваймс посмотрел вверх. С неба падали редкие снежинки, но было еще достаточно светло, чтобы разглядеть железную сетку, натянутую над двором. Эта сетка, прочные засовы и толстые стены – ну да, самая настоящая клетка.
– Офтанки побывавших времен, – жизнерадостным тоном объявил Игорь. – Волновайтьфя решительно не о чем, герр.
– Какой представительный мужчина, – едва слышно произнесла Сибилла, когда они вошли в дом.
– И, судя по виду, не один.
– Сэм!
– Извини. По крайней мере, сердце у него на месте.
– Совершенно согласна.
– Если это его сердце.
– Сэм, перестань!
– Хорошо, хорошо. Но ты не можешь не признать, что выглядит он несколько… странно.
– Мы такие, какие мы есть, Сэм, и никто из нас не в силах что-либо изменить.
– А он, похоже, все-таки попытался… О боги…
– Какой кошмар, – подтвердила госпожа Сибилла.
Ваймс ничего не имел против охоты – хотя бы потому, что в Анк-Морпорке вряд ли можно было найти какую-либо дичь, кроме разве что огромных крыс, обитавших в районе портовых доков. Но при виде стен новоиспеченного посольства даже самый заядлый охотник попятился бы, громко воскликнув: «О, послушайте, доколе!…»
Предыдущий владелец дома был заядлым охотником, стрелком и рыбаком. Причем, судя по количеству покрывавших буквально все стены трофеев, предпочитал заниматься всем перечисленным одновременно.
Сотни стеклянных глаз, непристойно живых из-за мерцающего в огромном камине пламени, смотрели сверху вниз на Ваймса.
– Очень похоже на кабинет моего отца, – сказала госпожа Сибилла. – Там висела голова оленя, которая пугала меня до смерти.
– Кажется, тут есть вообще все. О нет…
– Боги милостивые… – прошептала госпожа Сибилла.
Ваймс затравленно оглянулся. Детрит как раз входил в комнату с несколькими сундуками в лапищах.
– Встань прямо перед ней, – прошептал Ваймс Сибилле.
– Сэм, я не настолько высока! И не настолько широка!
Тролль посмотрел на них, потом на охотничьи трофеи и широко улыбнулся. «Здесь холодно, – подумал Ваймс. – А на холоде он быстрее соображает
[16]
. Зимой даже Шнобби не рискует играть с ним в покер… Вот ведь проклятье!»
– Что-то не так? – спросил Детрит.
Ваймс вздохнул. Да ладно, чего скрываться-то?
Рано или поздно он все равно увидит ее.
– Детрит, мне очень жаль… – сказал он, отступая в сторонку.
Детрит посмотрел на ужасный трофей и вздохнул.
