У нее стучали зубы от холода, ветер хлопал мокрым платьем по ее ногам.
– У тебя есть при себе еще одна книга со священными писаниями? – спросила матушка.
– Нет, – ответил еще не оправившийся от потрясения Овес.
«Боже мой, – подумал он, – если она когда-нибудь обретет веру, что спустится с этих гор и прокатится по равнинам?! Боже мой… я ведь только что сказал „Боже мой“…»
– Или псалтырь?
– Нет.
– Тонкий молитвенник? Походный вариант?
– Нет, матушка Ветровоск.
– Проклятье. – Матушка Ветровоск медленно начала падать, складываясь как пустое платье.
Он бросился вперед и успел подхватить ее, прежде чем она рухнула в грязь. Тонкие бледные пальцы обхватили его запястье так сильно, что он даже вскрикнул. А потом матушка обмякла в его руках.
Что-то заставило Овса поднять взгляд.
Совсем рядом он увидел всадника в капюшоне и на белой лошади. Всадника окружало едва заметное синее сияние.
– Убирайся! – закричал Овес. – Убирайся немедленно… иначе…
Он опустил тело матушки на более или менее сухую кочку, зачерпнул горсть грязи и швырнул ее в темноту. Потом бросился вперед, отчаянно нанося удары по силуэту, который вдруг превратился в тени и клочки тумана.
Затем Овес метнулся назад, закинул матушку Ветровоск на плечо и побежал вниз по склону.
Клочки тумана за его спиной снова сложились в фигуру на белой лошади.
Смерть покачал головой.
– Я ДАЖЕ СКАЗАТЬ НИЧЕГО НЕ УСПЕЛ.
Волны черного тепла захлестнули Агнессу. Потом появилась яма и последовало падение в жаркую, душную темноту.
Она ощутила желание. Оно несло ее вперед, будто течение.
«Хорошо, – сонно подумала она. – По крайней мере, сброшу лишний вес…»
«Ага, – согласилась Пердита. – А как насчет пары фунтов глазной туши, которые тебе придется отныне таскать на своем лице?»
Голод охватывал ее существо, заставлял быстрее двигаться вперед.
И был свет за ее спиной, лучи которого проходили мимо. Она почувствовала, что падение постепенно замедляется, словно она летела сквозь невидимые перья, но вдруг мир перевернулся, и она снова стала взлетать, понеслась быстрее, чем стрела, к расширяющемуся кругу холодного белого…
Вряд ли это были слова. Звуки тут отсутствовали как класс, только тихо что-то шуршало. Но то были тени слов, следы, которые слова оставляют, после того как их произносят, и она почувствовала, как ее собственный голос пытается заполнить пространство, которое внезапно начинало обретать форму. «Я… этого… не… допущу…»
Свет взорвался.
Кто-то собирался вбить кол прямо ей в сердце.
– Стдт? – пробормотала Агнесса, откидывая руку с колом в сторону.
Попыталась еще что-то произнести – не получилось. Наконец ей удалось выплюнуть изо рта лимон.
– А ну, прекрати! – крикнула она на этот раз со всей убедительностью, на которую только была способна. – Что ты делаешь, черт тебя возьми? Я что, похожа на вампира?
Мужчина с колом и киянкой замялся, а потом постучал пальцем себе по шее.
Агнесса подняла руку к горлу и нащупала два припухших рубца.
– Он промахнулся! – сказала она, еще раз отводя в сторону кол. – Кто снял с меня чулки? И это запах кипящего уксуса? А что делают маковые семена в моем лифчике? Ну, если чулки снимала не женщина, вас всех ждут серьезные неприятности, уж я обещаю!
Толпившиеся вокруг стола люди растерянно переглянулись, немного подрастеряв свою уверенность, – настолько яростно она сопротивлялась.
Агнесса почувствовала, как что-то коснулась ее уха, и подняла взгляд. Над ней висели звезды, кресты, кольца и еще какие-то предметы более сложной формы, в которых он узнала религиозные символы. Она никогда не испытывала тяги к вере, но знала, как выглядят многие религиозные атрибуты.
– А все это, – она обвела вокруг себя рукой, – абсолютная безвкусица.
– Она не похожа на вампиров, – признал мужчина. – Совсем не похожа. И она дралась с ними.
– Мы видели, как один из них укусил ее! – выкрикнула какая-то женщина.
– Он промахнулся, было слишком темно… – возразила Агнесса, осознавая, что на самом деле клыки Влада попали прямо в цель.
Голод постепенно усиливался. Он не был похож на те темные желания, что владели ею в темноте, и тем не менее чувство голода было сильным и настойчивым. Рано или поздно ей придется поддаться.
– Я сейчас убить готова за чашку чая, – сказала она.
Это решило исход дела. Как правило, чай не тот напиток, что предпочитают вампиры.
– И можно, я вытряхну из лифчика эти зернышки? – продолжила Агнесса, поправляя платье. – А то я чувствую себя какой-то маковой плетенкой.
Люди немного отошли, она опустила ноги со стола и сразу увидела лежавшего на полу вампиpa. «Другого вампира», – чуть было не подумала она.
Мужчина был одет в длинный сюртук и цветастую жилетку, правда, сейчас его одежда была заляпана кровью и грязью. Из груди его торчал кол. С более точным определением личности возникли некоторые проблемы, поскольку было непонятно, куда девалась его голова.
– Как вижу, по крайней мере одному из них не удалось улизнуть, – промолвила Агнесса, с трудом подавляя тошноту.
– Даже двум, – поправил мужчина с киянкой. – Еще одного мы сожгли. Но они убили городского голову и господина Влака.
– Хочешь сказать, остальным удалось сбежать? – спросила Агнесса.
– Да. Они все еще сильны, правда, летать почти не могут.
Агнесса показала на обезглавленного вампира.
– Это… Влад? – спросила она.
– Это который из них?
– Тот, что… укусил меня… Пытался укусить.
– Щас проверим. Эй, Петр, покажи-ка ей башку.
Молодой мужчина послушно направился к камину, надел перчатку, снял с большой кастрюли крышку и достал оттуда за волосы чью-то голову.
– Это не Влад, – констатировала Агнесса, проглотив комок в горле.
«Точно, – подтвердила Пердита. – Влад был выше ростом».
– Они направляются в свой замок, – сказал Петр. – Пешком! Ты б видела, как они пытались взлететь! Точно испуганные куры!
– В замок… – повторила Агнесса.
– И они должны успеть до первых петухов, – с довольным видом произнес Петр. – Но срезать по лесу им не удастся. Вервольфы.
– Что? Я думала, что вампиры и вервольфы неплохо ладят…
– Возможно, так может показаться на первый взгляд, – хмыкнул Петр. – А на самом деле они глаз друг с друга не спускают, ждут, кто первым мигнет. – Он окинул взглядом комнату. – Мы-то ничего не имеем против вервольфов. Большую часть времени они нас не трогают. Мы не слишком-то быстро бегаем, им с нами неинтересно.
