– «Возвращение Невесты Мести Сына Сорокулы», – прочла нянюшка вслух. Ниже имелась приписка «С глубины 20 000 фатомов (?)», но она была зачеркнута. – «Соната для раскатов грома, скрипучих дверей и юных дев в прозрачных одеждах». Твой старый хозяин был немножко художником?
– Йа, некоторый род, – с тоской заметил Игорь.
Нянюшка отошла от органа.
– Маграт точно ничего не угрожает? – спросила она, поднимая колья.
– Та дверь толпонепробиваема, – сказал Игорь. – А Охвофток – девять тридцать вофьмых ротвейлер.
– Какими частями тела? Мне просто интересно.
– Две лапа, один ухо, много кишка и нижний челюфть, – быстро перечислил Игорь, и они двинулись дальше.
– Да, но мозг у него спаниеля, – заметила нянюшка.
– Это у него в кофтя, – кивнул Игорь. – Он хватайт людей челюфтями, а потом виляй хвофт, вышибай дух.
– Он виляет хвостом так, что вышибает из людей дух?
– Йа. А иногда он топийт их флюна.
* * *
Вампиры спустились чуть ниже, и из темноты выступили крыши Воронау. Коснувшись ногами земли, Агнесса заметила, что кое-где в окнах горят свечи.
Рядом с ней опустился Влад.
– Конечно, в такую погоду ты не увидишь город во всей его красе, – промолвил он. – Очень хорошая архитектура на городской площади, прекрасная ратуша. Отец делал часы на заказ.
– Правда?
– А еще построил колокольню. Ну, не он, конечно, местные жители.
– Стало быть, у вампиров денег летучие мыши не клюют?
Город выглядел довольно большим и был похож на прочие равнинные города. Единственное, что его отличало, – это безвкусные резные украшения практически на каждом карнизе.
– Семья всегда владела этими землями, – ответил Влад, не обращая внимания на ее сарказм. – А деньги имеют обыкновение накапливаться. В течение многих веков. Кроме того, мы, как тебе известно, ведем не слишком активную светскую жизнь.
– И не тратите много денег на еду, – добавила Агнесса.
– Хорошая шутка…
Где-то над их головами зазвонил колокол.
– Сейчас ты все увидишь, – сказал Влад. – И поймешь.
* * *
Матушка Ветровоск открыла глаза. Прямо перед ней горел огонь.
– О, – пробормотала она. – Свет…
– Ну что, – спросил Овес, – тебе получше?
Она повернула голову. Посмотрела на поднимавшийся от платья пар.
Овес нырнул под ветви двух елей и бросил в костер очередную охапку веток. Пламя зашипело.
– Как долго я… отдыхала? – спросила матушка.
– Около получаса.
Красный свет и черные тени плясали меж деревьев. Дождь превратился в мокрый снег, который таял над костром и превращался в пар.
– Как тебе удалось развести костер? В такой-то темноте?
– Это все спасибо Ому, – откликнулся Овес.
– Очень любезно с его стороны. Но мы должны… продолжить путь. – Матушка попыталась встать. – Уже недалеко. И все время под гору…
– Мул убежал, – сказал Овес.
– Но ноги-то еще при нас! Я чувствую себя лучше… немного отдохнув. Огонь вернул мне частичку жизни.
– Сейчас слишком темно и слишком мокро. Подождем до утра.
Матушка встала.
– Нет. Найди палку или еще что-нибудь, на что я могла бы опереться. Быстрее!
– Ну… ниже по склону я видел ореховую рощу, но…
– Мне как раз пригодится крепкая ореховая палка. Не стой же столбом! С каждой минутой мои силы возвращаются. Ступай!
Он исчез в мокрой темноте.
Матушка помахала юбкой перед костром, чтобы теплый воздух лучше циркулировал, и что-то белое вдруг вылетело из пепла и, поплясав над огнем, опустилось на землю.
Она нагнулась.
В ее руках оказался клочок тонкой бумаги с опаленным краем. Это была часть страницы. В красном свете костра она различила слова: «…Омьего… ложенный… Урн искоренил…». Сбоку к клочку приклеились ниточки, которые прежде удерживали его в переплете.
Она долго вертела его в руках, но потом, когда треск веток возвестил о возвращении всемогучего Овса, аккуратно бросила бумажку обратно в огонь.
– И ты найдешь в такой темноте дорогу? – спросил он, передавая матушке ореховую палку.
– Разумеется. Ты будешь поддерживать меня с одной стороны, а с другой я буду опираться на палку. Приятная прогулка по лесу, не более.
– Выглядишь ты нисколечко не лучше.
– Молодой человек, если мы будем сидеть здесь и ждать, пока я похорошею, боюсь, пройдут многие годы.
Она подняла руку, и из темноты мгновенно вылетел ухтыястреб.
– Ты молодец, что развел костер, – сказала матушка, не оборачиваясь.
– Я всегда считал: главное – верить в Ома, и выход всегда найдется.
– А я считаю: Ом помогает тем, кто сам себе помогает, – промолвила матушка.
По всему Воронау в окнах загорались свечи и лампы, отовсюду доносился шум отпираемых дверей. Звон колокола разносился далеко сквозь туман.
– Обычно мы собираемся на городской площади, – сказал Влад.
– Но сейчас глубокая ночь! – удивилась Агнесса.
– Да, но такое случается не слишком часто, по нашему договору – не чаще двух раз в месяц. Видишь, каким процветающим выглядит город? Жители Воронау находятся в полной безопасности. И ты заметила, никаких ставен на окнах? Им не приходится устанавливать решетки на окна, прятаться в подвалах, тогда как в… менее управляемых районах нашей страны, не буду кривить душой, это до сих пор происходит. Но местные жители поменяли страх на безопасность. Они… – Влад вдруг покачнулся, прислонился к стене и провел ладонью по лбу. – Извини, я чувствую себя немного… странно. О чем это я?
– Понятия не имею, – огрызнулась Агнесса. – Ты что-то говорил о том, как тут все счастливы, когда к ним в гости приходят вампиры.
– Ах да. Да. Сотрудничество, а не вражда. Ведь… – Он достал из кармана носовой платок и вытер лицо. – Потому что… Ну, это, как его… Слушай, тебе не кажется, по-моему, похолодало?
– Не знаю… – неуверенно ответила Агнесса. – По-моему, немного сыро, и все.
– Пойдем на площадь, – предложил Влад. – Уверен, мне скоро станет лучше.
Площадь была прямо перед ними, неподалеку. Там уже горели факела. Собирались местные жители, кто-то – с одеялами на плечах, другие – в тулупах, наброшенных на ночные рубашки. Люди скапливались небольшими группками, как будто прозвучал вой пожарной сирены, но дыма пока нигде не было видно.
Заметив Влада, собравшиеся на площади сразу стали нервно покашливать, зашаркали ногами.
