Агнесса уставилась на распростертое тело. Матушка Ветровоск выглядела совсем маленькой, гораздо меньше, чем когда лежала без сознания в пещере.
– Хочешь остаться на обед? – спросил граф.
– Вы собираетесь… после всех этих речей вы… высосете из нее кровь?
– Мы – вампиры, госпожа Нитт. Вампиры не могут поступать иначе. Это небольшое причастие, назовем его так.
– Но она ведь… старая женщина!
Он резко развернулся и вдруг оказался совсем рядом с ней.
– Мысль о молодом аперитиве весьма привлекательна, можешь мне поверить, – прошипел он. – Но Влад потом будет дуться. Так или иначе, со временем у крови появляется… характер, как у хорошего выдержанного вина. Она не умрет. Ни в коем случае. В ее возрасте я бы только обрадовался предложению обрести бессмертие.
– Но она ненавидит вампиров!
– Когда она очнется, это может стать причиной небольших проблем, ведь она должна будет повиноваться нам. Ах да… – Граф наклонился и вытащил из-под стола Овса. – Экое бескровное представление. Я еще помню полных страсти и решимости омниан, которыми руководили храбрые и безжалостные, пусть даже абсолютно безумные люди. Уверяю, от твоей бесхарактерности они впали бы в полное отчаяние. Прошу, уведи его отсюда.
– Завтра мы увидимся? – спросил Влад, еще раз доказав Агнессе, что мужским особям любого вида присущ геном глупости.
– Вы не можете превратить ее в вампира! – воскликнула она, не обращая внимания на Влада.
– Она не сумеет нам помешать, – пожал плечами граф. – Тут все решает кровь, на которую мы имеем влияние.
– Она будет сопротивляться!
– Это будет интересное зрелище.
Граф бросил Овса на пол.
– А теперь уходи, госпожа Нитт, и забирай своего зануду жреца. Завтра ты получишь старую ведьму обратно. Но она будет принадлежать нам. У нас своя иерархия. Это знает каждый… кто хоть что-нибудь знает о вампирах.
За его спиной Овса вырвало на пол.
Агнесса подумала о людях с отсутствующим взглядом, которые теперь работали в замке. Такой участи не заслуживал никто.
Она схватила священнослужителя за воротник и подняла, как мешок с картошкой.
– До свидания, госпожа Нитт, – сказал граф.
Она подтащила безвольного Овса к главным дверям. Дождь на улице усилился и превратился в ливень, хлеставший с безжалостностью стальных дротиков. Стараясь держаться поближе к стене, чтобы хоть немного защититься от дождя, она выволокла Овса наружу и бросила под хлеставшую из горгульи струю воды. Священнослужитель вздрогнул.
– О, бедная старая женщина, – простонал он, наклонясь вперед и подставляя голову под воду.
– Да, – согласилась Агнесса.
Ее подружки сбежали. Она и Пердита подумали одно и то же. Когда матушка высвободила свое сознание, все были потрясены, кроме того… девочку тоже звали Эсме, не так ли? Но… в голове Агнессы звучал голос матушки, его спутать было невозможно. А значит, она где-то рядом…
– Я все только испортил, да? – спросил Овес.
– Ага, – рассеянно ответила Агнесса. Передача своей сущности ребенку (ненадолго, на время) могла показаться верным шагом, а что, весьма фольклорно и романтично, вот почему и нянюшка, и Маграт сразу поверили в это. Но именно поэтому матушка не могла так поступить. В душе матушки никогда не было места всякой глупой романтике. Зато она отлично умела манипулировать другими, романтически настроенными душами. Итак… где еще она может быть? Что-то произошло. В целях безопасности она перенесла куда-то свою сущность, и что бы она ни говорила графу, ее душа находилась где-то неподалеку. Она наверняка вселилась в какое-то живое существо, но если таким существом был человек, он не мог и подозревать об этом…
– Вот если бы я умел изгонять бесов… – пробормотал Овес.
– То у тебя все равно ничего не получилось бы, – резко перебила Агнесса. – По-моему, эти вампиры не особо религиозны.
– Возможно, только раз в жизни священнослужителя выпадает такой шанс…
– Просто ты не годишься для этой задачи, – пояснила Агнесса. – Вот если бы их можно было прогнать религиозной брошюрой, лучше тебя кандидатуры и не придумаешь.
Вдруг ей в голову пришла одна мысль. И в голову Пердиты пришла та же самая идея. Агнесса задумчиво посмотрела на лежащего под дождем Овса.
– Брат Мельхио будет крайне недоволен моим поведением, – сказал он, наконец поднимаясь на ноги. – Только посмотри на меня, весь в грязи. Э… А почему ты на меня так смотришь?
– Гм… У меня появилась одна странная идея. Вампиры по-прежнему не влияют на твою голову?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, на твое сознание? Они по-прежнему не знают, о чем ты думаешь?
– Ха! Большую часть времени я сам не знаю, о чем думаю, – с несчастным видом произнес Овес.
– Правда? – спросила Агнесса. «Правда?» – спросила Пердита.
– Он был прав, – пробормотал Овес, не обращая внимания на окружающий мир. – Я всех подвел. Мне следовало остаться в семинарии, согласиться работать переводчиком.
Как ни странно, ни грома ни молний не было. Был просто сильный, безжалостный дождь.
– Но я… готов предпринять еще одну попытку, – сказал Овес.
– Правда? Зачем?
– Разве Казрин не возвращался целых три раза в Махагскую долину, дабы вырвать чашу Гиреада из рук солдат-улитов, пока те спали?
– Целых три раза?
– Да. Я… я почти в этом уверен. И разве Ом не сказал пророку Бруте: «Повсюду, где темно, я буду с тобой»?
– Вполне возможно.
– Согласен. По крайней мере, очень разумные слова.
– Исходя из всего этого, – предположила Агнесса, – ты решил предпринять еще одну попытку?
– Да.
– Почему?
– Иначе… какая вообще от меня польза? Кстати, а какая от меня польза?
– Думаю, второго раза нам не пережить, – сказала Агнесса. – Они отпустили нас только потому, что хотели поступить жестоко. Проклятье! Я должна решить, что нужно делать, тогда как решать должна не я. Я же дева, во имя всего святого! – Она увидела выражение его лица и почему-то, по совершенно непонятной причине, добавила: – Специальный термин для обозначения младшей из трех ведьм. Не я должна принимать решение. Да, я знаю, что это лучше, чем заваривать чай!
– Э… Я ничего не говорил о чае…
– Правда? Извини, значит, это был кое-кто другой. Что, по ее мнению, я должна сделать?
«Особенно после того, как тебе показалось, что ты знаешь, где она прячется», – добавила Пердита.
Вдруг раздался скрип, и они услышали, как открываются двери Главного зала. Появился свет, тени заплясали в поднятом сильным дождем тумане, потом донесся всплеск, и двери захлопнулись. Правда, перед этим прозвучал смех.
