Безумно потряхивая головой, Ркнсвинд выбрел под неверный фонарный свет.
— Значит, вы тут и вправду едите такие пироги? — скорбно вопросил он караульного, за спиной у которого маячили стражники.
— Это он!
Ринсвинд радостно закивал.
— Здоровеньки! — воскликнул он.
Раздались два звонких хлопка. Это Ринсвинд сбросил сандалии.
Пучина источала пар. Шаровые молнии с шипением падали на поверхность моря, будто капли воды на раскаленный противень.
Волны были слишком велики для волн, но как раз подходящего размера для гор. Думминг осторожно высунул голову из-за борта, чтобы посмотреть на море, — и в тот же самый момент лодка заскользила вниз, в гигантский каньон, пролегший меж двух морских валов.
За ногу Думминга отчанно цеплялся декан.
— Слушай, Думминг, ты в таких вещах специалист, — простонал он, когда они достигли дна каньона и начался жуткий, животокрутительный подъем на следующий гребень. — Мы сейчас погибнем?
— Я… я так не думаю, декан…
— Жаль…
К тому моменту, когда Ринсвинд свернул за угол, сзади уже вовсю свистели, но он никогда не допускал, чтобы столь мелкие детали выводили его из равновесия.
Это был город! В городах все гораздо легче. Он был городским созданием. В городах так много мест, где можно…
Теперь засвистели еще и впереди. Толпа неожиданно стала плотнее, очень много людей зачем-то двигались в одном направлении. Но Ринсвинду НРАВИЛОСЬ рассекать толпу. Он был преследуемым, а потому преимущества новизны были на его стороне. Это он распихивал плечами ничего не ведающих прохожих, которые потом оборачивались, толкались, выказывали недовольство и вообще всячески демонстрировали свою неприязнь к тем, кто пытался следовать по пятам за беглецом. Бильярдным шаром Ринсвинд прокатился через толпу и ловко вписался в лунку переулка.
Лучше всего бежать под уклон. Поскольку именно в конце всяких уклонов, как правило, располагаются доки.
Так он и бежал, то увертываясь, то подныривая, пока вдруг не вылетел к воде. Неподалеку покачивались лодки — слегка маловаты, но выбирать не…
Из мрака донесся чей-то топот. Кто-то почти нагнал его!
А эти стражники оказались парнями не промах!
Такого развития событий он не ожидал.
Неужели они захватили его в кольцо? Но ведь это не их дело — думать.
Он побежал в единственном оставшемся направлении: вдоль береговой линии.
Ага, вот здание… По крайней мере… по крайней мере, судя по всему, здание. Да. Потому что таких огромных кораблей просто не делают…
Ринсвинд всегда считал, что здание — это ящик с остроконечной крышкой, цветом более или менее сходный с окружающей грязью. Впрочем, как однажды заметил знаменитый философ Лай Тинь Видль: истинный мудрец, забиваясь в дыру, не смотрит, какого цвета там обои.
Прыжками преодолев ступеньки, Ринсвинд обежал вокруг странного белого сооружения. У него создалось впечатление, что это что-то вроде концертного зала. Оперного, судя по доносящимся изнутри звукам, хотя довольно странно давать оперные концерты в здании, которое выглядит так, будто вот-вот распустит паруса и снимется с якоря. Но к чему ломать голову? Вот сразу за мусорными баками подходящая дверца, да к тому же открытая…
— Ты из агентства, друг?
Ринсвинд вмотрелся в густое облако пара.
— И очень надеюсь, ты умеешь готовить пудинг, а то наш шеф-повар уже бьется головой о стены, — сообщила размытая фигура в белом колпаке.
— Будь спок, — как можно убедительнее произнес Ринсвинд. — А это, я вижу, КУХНЯ?
— Ты чо, прикалываешься?
— А то я чуть было не решил, что это опера…
— Это лучшая опера в мире, друг. Ты заходи, заходи…
Кухонька оказалась весьма скромных размеров, и, как и почти во всех виденных Ринсвиндом кухнях, там было полно людей, ожесточенно работающих над достижением самых разных, взаимно противоречащих целей.
— Боссу втемяшилось в башку закатить примадонне пир на весь мир, — объяснял, продираясь сквозь толпу, повар. — А Чарли ни с того ни с сего заклинило на пудинге.
— Ну что ж… — глубокомысленно отозвался Ринсвинд, рассчитывая, что рано или поздно что-то прояснится.
— Босс грит, ты, Чарли, должон приготовить для нее пудинг.
— Так прямо и сказал?
— Грит, это должон быть самый зыкинский пудинг в мире, Чарли.
— Будь спок?
— Грит, великий Нунко придумал для госпожи Венди Муссо клубничный мусс, а знаменитый шеф-повар Импозо изобрел для госпожи Маргирин Глазурье яблочную глазурь, а твой собственный отец, Чарли, почтил госпожу Джанин Зефирь великолепным апельсиновым зефиром, но вот сейчас, Чарли, настал твой звездный час. — Повар горько покачал головой. Они приблизились к столу, за которым, обхватив голову руками, безутешно рыдал маленький человечек в белом поварском облачении. Перед ним выстроилась батарея пустых пивных банок. — С тех пор бедняга не просыхает, так что в конце концов мы решили: пора кого-нибудь вызвать. Сам-то я главный по бифштексам и креветкам.
— Стало быть, надо приготовить пудинг? С названием в честь оперной певицы? — уточнил Ринсвинд. — Такова, говоришь, традиция?
— Ага, и ты уж Чарли не подведи, друг. Он же не виноват.
— Ну что ж…
Ринсвинд задумался о пудингах. В общем и целом пудинг — это фрукты со сладким кремом. Ну, еще иногда печеная прослойка. Проблемы, с его точки зрения, не было.
— Будь спок, — утешил он. — Сейчас что-нибудь состряпаю.
Внезапно в кухне воцарилась полная тишина. Все повара и поварята, прежде деловито сновавшие каждый по своим делам, замерли и воззрились на него.
— Начнем с начала, — продолжал Ринсвинд. — Что у нас есть из фруктов?
— В такую позднотищу мы, кроме груш, ничего не нашли.
— Будь спок. А как насчет крема?
— Тоже есть, ясен перец.
— Отлично. Так как там зовут эту вашу дамочку?
Над кухней угрюмой пеленой распространилась тишина.
— Она примадонна, — мрачно заявил один повар.
— Хорошо, хорошо. И как ее имя?
— Э-э… в этом-то, видишь ли, и проблема, — покачал головой другой повар.
— Почему?
Думминг открыл глаза. Воды утихомирились — по крайней мере, сейчас море выглядело спокойнее, чем прежде. Вверху даже проглядывали клочки чистого синего цвета, хотя облака пересекали небо так, будто каждое из них заручилось услугами собственного ветра.
Во рту был такой вкус, словно там совсем недавно плавили олово.
