— Эти неожиданно появившиеся корабли станут подспорьем в исполнении нашего плана, — проигнорировав его, продолжал свои размышления патриций.
— Нашего плана? — переспросил сержант Колон.
— Субъекты Клатчской гегемонии бывают любого цвета и любой формы. — Витинари бросил взгляд на Шнобби. — Ну, практически любых цвета и формы. Так что наше появление не вызовет излишнего любопытства. — Он опять посмотрел на Шнобби. — Во всяком случае, большинства из нас.
— Но мы в мундирах, сэр, — сказал Колон. — Вряд ли нам поверят, что мы идем на бал-маскарад.
— Я свой не сниму, — твердо произнес Шнобби. — Не собираюсь бегать в подштанниках. Только не в порту. Моряки много времени проводят в море. Всякие истории случаются.
— А кроме того, — сказал сержант, не утруждаясь размышлениями на тему, сколько моряку надо провести в плавании, чтобы созерцание Шнобби Шноббса вызвало в нем иные желания, нежели немедленно прицелиться и выстрелить. — Кроме того, дело может обернуться для нас куда худшим исходом. Раз мы не в мундирах, значит, мы шпионы, а вы сами знаете, как поступают с шпионами.
— Это ты мне рассказываешь, Фред?
— Прошу прощения, ваша светлость! — повысил голос сержант Колон.
Патриций оторвался от беседы с Леонардом.
— Да, сержант?
— А как именно в Клатче поступают со шпионами, сэр?
— Э-э… дай-ка вспомнить… — вступил в разговор Леонард. — Ну да, конечно… шпионов в Клатче отдают женщинам.
Лицо Шнобби просветлело.
— О, это ведь совсем неплохо…
— Нет, Шнобби, ты не так понял… — начал было Колон.
— …Потому что я смотрел картинки в той книжке, что читала капрал Ангва, ну, как ее, «Сад Услад», так вот там…
— …Ты меня лучше послушай, Шнобби, эй…
— …Чтоб я провалился, мне и в голову не приходило, что ТАКОЕ можно вытворять с…
— …Шнобби, СЛУШАЙ…
— …А когда одна дамочка…
— Капрал Шноббс! — заорал Колон.
— Да, сержант?
Наклонившись, Колон прошептал что-то Шнобби на ухо. Выражение лица капрала стало медленно меняться.
— Так они…
— Да, Шнобби.
— В САМОМ ДЕЛЕ…
— Да, Шнобби.
— У нас дома такого не делают.
— Мы не дома, Шнобби. И лично я очень об этом жалею.
— Хотя про Тетушек Милосердия всякое рассказывают!
— Господа, — вступил в дискуссию лорд Витинари, — думаю, у Леонарда несколько разыгралась фантазия. То, о чем вы говорите, может, и случается в горных племенах, но клатчская цивилизация в целом — одна из самых древних и высокоразвитых, и официально подобное никак не может практиковаться. Мне представляется, скорее вас угостят сигаретой.
— Сигаретой? — не понял Фред.
— Да, сержант. И поставят к хорошо освещенной стене.
Сержант Колон задумался в поисках подвоха.
— Дадут самокрутку да еще предложат о теплую стенку облокотиться?
— Думаю, они предпочтут, чтобы ты стоял прямо, сержант.
— Ну, можно и прямо постоять. В конце концов, ты в плену или где? Что ж… В таком случае я готов рискнуть.
— Вот и хорошо, — спокойно заключил патриций. — Скажи, сержант, на протяжении твоей долгой военной карьеры кому-нибудь хоть раз приходила в голову мысль повысить тебя в звании?
— Никак нет, сэр!
— Ума не приложу, почему.
На пустыню обрушилась ночь, внезапно облив пески темным фиолетом. Свет алмазных звезд с легкостью пронзал прозрачный воздух, напоминая вдумчивому наблюдателю, что недаром религии рождаются именно в пустынях и на возвышенностях. Не видя над головой ничего, кроме бездонной безграничности, человек испытывает отчаянную потребность хоть чем-нибудь от нее отгородиться.
Из нор и трещин показалась жизнь. Вскоре пустыня наполнилась жужжанием, пощелкиванием и повизгиванием существ, которые, за недостатком присущей человеку способности думать, не искали, кто виноват, а сразу искали, кого бы сожрать.
Часа в три утра Сэм Ваймс вышел из шатра покурить. Холодным воздухом его оглушило, как дверью. Стоял МОРОЗ. Разве в пустыне такое возможно? Пустыня — это когда кругом песок, верблюды и… и… он замялся в поисках нужного слова, как человек, чьи познания в географии сразу дают сбой, стоит сойти с проторенной дорожки… ну да, верблюды, а еще финики. И, наверное, бананы с кокосами. А сейчас дыхание чуть ли не звенит в воздухе.
Адресуя жест расположившемуся у ближайшего шатра д'рыгу, он театрально помахал пачкой. Тот в ответ пожал плечами.
От костра осталась лишь кучка пепла, но Ваймс, в тщетной надежде найти тлеющий уголек, все тыкал и тыкал в нее палкой.
Его самого поражало, до чего он зол. Ахмед — ключ ко всему, это ЯСНО. А они застряли здесь, посреди пустыни, а Ахмеда и след простыл, а они в лапах… спокойных, милых людей, просто с ума сойти! Но они ведь разбойники, нечто вроде сухопутных пиратов, хотя Моркоу наверняка возразил бы: мол, и среди разбойников есть приличные люди. Ты их гость, а значит, они мягкие, как пирог с патокой… или с овечьими глазами — или какую еще дрянь засовывают тут в пироги?
На озаренном лунным сиянием песке что-то шевельнулось. С дюны соскользнула тень.
Ночная пустыня огласилась воем.
Даже самые крохотные волоски на спине Ваймса встали дыбом — точь-в-точь как в свое время шерсть на спинах у его очень далеких предков.
Ночь всегда стара. Слишком часто ему доводилось ходить темными улицами в самые глухие часы, когда ночь простиралась в бесконечность, и он нутром чуял, что дни, короли и империи приходят и уходят, а ночь остается всегда такой, как была, древней и неизменной, и ее возраст измеряется бесконечностью. В бархатных тенях просыпаются ужасы, и, хотя природа когтей может меняться, природа зверя не меняется никогда.
Очень медленно он поднялся и потянулся за мечом.
Меча не было.
Его забрали. И даже не…
— Какая замечательная ночь, — произнес кто-то у него за спиной.
Рядом стоял Джаббар.
— Кто там бродит? — шепотом спросил Ваймс.
— Враг.
— Который из них?
В ответ ярко сверкнули зубы.
— Мы это обязательно выясним, оффенди.
— На нас могут напасть? Но зачем?
— Может, оффенди, они считают, у нас есть что-то очень нужное им.
Еще несколько теней скользнули в ночи.
А одна выросла прямо за спиной Джаббара, склонилась и подняла его в воздух. Огромная серая рука выхватила ятаган из-за пояса д'рыга.
