Его командиры не знали отдыха весь день, готовя свои войска к выступлению. Последние несколько недель новобранцы являлись в таких количествах, что он только успевал распределять их по отрядам, говоря им, что оружие они должны добыть себе сами. Пэдди, похоже, все это очень нравилось, и Джеку не раз приходило в голову, что в настоящей армии тот стал бы прекрасным сержантом. С помощью Эклстона и Вудчерча ему удалось навести некое подобие порядка в рядах повстанцев, в том числе и среди тех, кто не имел никакой военной подготовки. Подавляющее большинство людей располагали тем или иным оружием или хотя бы железными орудиями. Джек не представлял, как они будут воевать с королевскими солдатами, облаченными в кольчуги и другие доспехи, но, по крайней мере, на узких лондонских улицах против них не сможет действовать кавалерия. Его армия состояла исключительно из пехотинцев, он сам привык воевать в пешем строю и особой нужды в лошадях не испытывал.
Слева от себя он увидел маленького шотландца Тантера, оседлавшего подаренную ему огромную фермерскую лошадь. Джек подумал, что он похож на муху, сидящую на быке. Задрав голову, Тантер наблюдал за парившими в ночном небе дроздами. На западе собирались темные тучи. Кейду вдруг вспомнилось, как мать говорила, что из всех птиц дрозды остаются в небе последними перед бурей. Он улыбнулся. Этой ночью он принесет в город бурю, обрушив на него эту массу разъяренных вооруженных людей.
С дюжину самых здоровых парней из Кента стояли вокруг него, зловеще ухмыляясь в свете факелов, которые они держали, высоко подняв над головами, чтобы все могли видеть своего предводителя, а также шест с головой шерифа. Джек бросил взгляд на мальчика, державшего шест, – одного из сотни ребят, влившихся в их ряды за последние несколько недель. Одни из них были сыновьями повстанцев, другие – бездомными уличными мальчишками, которые прибились к ним, очарованные свирепым видом взрослых, вооруженных мечами и сельскохозяйственными орудиями и жаждавшие сражаться за справедливость плечом к плечу с ними.
Увидев, что мальчик смотрит на него, Джек подмигнул ему.
– Как тебя зовут, парень?
– Джонас, капитан, – ответил мальчик, испытывая восторг от того, что сам Кейд говорит с ним.
– Подними шест, Джонас. Держи его крепко, обеими руками. Это хороший символ Кента – и предупреждение.
Джонас выпрямился и поднял шест, словно знамя. Ему не хватало сил для того, чтобы держать его прямо, и он слегка раскачивался в золотистом свете под тяжестью головы шерифа и эмблемы с изображением белой лошади.
– Держи его как можно выше, когда мы двинемся в путь. Люди должны видеть его и знать, где я нахожусь. Хорошо?
Джонас кивнул, сосредоточенно глядя вверх, на верхушку раскачивающегося над его головой шеста.
– Я готов, капитан! – проревел Пэдди, стоявший справа от него.
– Я готов, Джек! – крикнул Вудчерч, находившийся сзади.
Кейд улыбнулся, когда отдельные голоса его командиров отозвались эхом слева и вокруг него, и эти слова зазвучали все дальше и дальше, повторяемые сотни, тысячи раз, постепенно сливаясь в мерный рокот. Итак, все были готовы.
Джек сделал глубокий вдох, чтобы отдать приказ на выступление, но тут заметил, как сквозь ряды к нему пробирается какой-то человек, и решил выяснить, что ему нужно. Все головы повернулись в его сторону, когда он, задыхаясь, наконец пробился к Джеку. Это был невысокий человек с лицом землистого цвета, тонкими руками и ввалившимися щеками, какие могут быть только после десятилетних невзгод и лишений. Кивком головы Джек дал ему знак приблизиться.
– В чем дело? Ты испугался? – спросил он, увидев, что в каждой черточке лица человека сквозят тревога и страх.
– Я… извини, Джек, – произнес человек запинаясь.
Окинув взглядом свирепо смотревших на него повстанцев и увидев знамя Кента, он, к немалому удивлению Джека, перекрестился, словно это были святые мощи.
– Мы знакомы с тобой, сынок? Что привело тебя ко мне?
Он наклонился к нему, чтобы расслышать ответ, и в этот момент человек ткнул кинжалом в направлении его шеи. С проклятьем Джек отбил кинжал в сторону и зашипел от боли, порезав о лезвие тыльную сторону ладони. Оружие выпало из руки нападавшего, звякнув сталью. Джек схватил его обеими руками за голову и резко повернул в сторону. Раздался хруст, человек вскрикнул и сразу обмяк. Джек разжал руки, и безвольное тело плюхнулось на землю.
– Хрен тебе, парень, кем бы ты ни был, – сказал он, обращаясь к трупу.
Тяжело дыша, он посмотрел на испуганные лица сгрудившихся вокруг него повстанцев.
– Ну и что? Вы думали, у нас нет врагов? Лондон – коварный город, не забывайте об этом. Что бы они ни обещали ему, я стою, а он лежит.
Он рывком обернулся, почувствовав сзади какое-то движение, убежденный в том, что это еще одно нападение. Сквозь толпу продирался Эклстон, держа в высоко поднятой руке бритву. Джек смотрел на него во все глаза. Ярость придала ему силы.
– И ты тоже? – прорычал он, приготовившись защищаться.
Эклстон взглянул на бездыханное тело, затем поднял голову и посмотрел в глаза Джеку.
– Что? Господи, Джек. Я бежал за ним. Он вел себя очень нервно и пробирался в твою сторону.
Джек наблюдал за тем, как его друг складывает бритву и убирает ее в карман.
– Тогда ты немного опоздал, не так ли? – сказал он.
Эклстон смущенно кивнул. Он заметил, что с руки Джека капает кровь.
– Он порезал тебя?
– Ничего страшного.
– Я буду держаться рядом с тобой, Джек, если ты не возражаешь. Мы не знаем половину людей из тех, что сейчас с нами. Среди них могут оказаться и другие.
Джек в ответ лишь небрежно махнул рукой. К нему уже вернулось хорошее настроение.
– Думаю, других у них нет. Но если хочешь, оставайся здесь. Вы готовы, ребята?
У стоявших рядом повстанцев еще не прошел шок от разыгравшейся на их глазах сцены. Бледные от испуга, они ответили своему предводителю нестройным хором.
– Тогда следи за моей спиной, пока мы будем двигаться, если уж тебе так хочется, – сказал Джек. – Я направляюсь в Лондон. Они знают, что мы идем, и боятся нас. Между прочим, правильно делают. Подними шест повыше, Джонас! Пусть они видят, что мы идем.
Он двинулся вперед, сопровождаемый радостными криками тысяч людей, последовавших за ним в темноте в сторону столицы. С неба начали падать крупные теплые капли летнего дождя. Зашипели и начали плеваться факелы. Повстанцы разговаривали и смеялись, как будто шли на сельскую ярмарку.
Ворота Криплгейт стояли открытыми во тьме, освещенной жаровнями на железных шестах. Тщательно укутанный Генрих сидел в своей хорошо защищенной от холода карете, готовившейся отбыть из столицы на север. Его эскорт состоял из шестидесяти конных рыцарей. Генрих выглянул в окно на освещенные ворота и попытался повернуться в своем кресле, чтобы лучше рассмотреть их. Древнеримская стена тянулась в обе стороны, заключая в себе его город и его жену. Его руки дрожали, и он, тряся в смятении головой, дотянулся до дверцы и приоткрыл ее. Это движение мгновенно привлекло внимание лорда Грея, который направил свою лошадь к карете короля.
