– Пусть будет сын, – произнесла она вполголоса, как делала это не меньше десяти раз в день.
Ей хотелось иметь дочерей, но сын сохранил бы престол для Генриха и ее потомства. Сын оттеснил бы Ричарда и Сесилию Йорк в тень со всеми их заговорами. Эта мысль доставила ей невыразимое удовольствие, и она сжала чашу так сильно, что драгоценные камни, которыми она была отделана, отпечатались на ее ладони.
Ричард Йорк не был приглашен на охоту в Виндзор. Обладая наследственным титулом граф Марч, он был единственным из двенадцати английских графов и «компаньонов короля», не получившим это приглашение. Не сомневаясь в том, что его сторонники сочтут это еще одним оскорблением древнему роду, она тем не менее приняла такое решение. Она не хотела, чтобы этот человек и его надменная жена находились поблизости от нее или ее мужа. Маргарита все еще не могла простить Йорку убийство лорда Саффолка и подозревала его в причастности к мятежу Кейда, принесшему столько страданий и разрушений.
Голова Кейда была водружена на шест, установленный на том самом мосту, по которому он с боем прокладывал себе путь в Лондон. Маргарита ездила посмотреть на нее.
Слуга шагнул вперед, чтобы пополнить содержимое ее чаши, но она махнула рукой, отсылая его. На протяжении нескольких месяцев ее желудок отказывался принимать большие количества пищи. Даже разведенное водой вино ей приходилось пить маленькими порциями, и ее рацион в основном сводился к жидким супам. Это ее не волновало. Главное, лорды Невиллы увидели, что она беременна, и убедились в том, что линия Генриха продолжится. Тот самый момент, когда граф Уорвик застыл, словно пораженный молнией, при их первой встрече в замке, стал одним из счастливейших в ее жизни. В скором времени об этом узнает и сам Йорк. Ее муж, может быть, и потерял Францию, но сохранил жизнь. Он пережил бунты, заговоры и даже нашествие мятежников на Лондон. Генрих был жив, и все планы Йорка рухнули – благодаря ее беременности.
Маргарита вздрогнула, услышав раздавшийся на улице громкий крик, и поняла, что лорды вышли из замка посмотреть, как визжащих кабанов выпускают в лес. Королевские егеря должны были загнать животных в чащу и следить за ними до тех пор, пока охотники подготовят собак и оружие. Она слышала звон шпор внизу и легко могла представить, как аристократы переговариваются и шутят друг с другом, возбужденные предстоящей охотой, и хватают со столов куски холодного мяса, чтобы утолить голод.
Из-за этого шума Маргарита не услышала, как в комнату вошел ее супруг. Она очнулась от грез, когда мажордом объявил о его прибытии, и не без труда поднялась на ноги. Генрих был как всегда бледен, хотя, как ей показалось, выглядел не столь изможденным. Ее порадовало отсутствие бинтов на его левой руке. Стало быть, рана на ней наконец зажила. Осталось лишь похожее на ожог розовое пятно с четкой каймой, резко контрастировавшее с окружавшей его белой кожей. Правда, на правой руке оставалась тугая повязка из белой ткани, которую меняли каждое утро. Но в последнее время ее радовало любое, пусть даже самое небольшое улучшение.
Генрих улыбнулся жене и поцеловал ее – сначала в лоб, затем в сухие теплые губы.
– Доброе утро, Маргарита, – произнес он. – Ты спала? Мне снились такие сны! Мастер Олуорти дал мне новое лекарство, вызывающее удивительные видения.
– Я слышу, начинается большая охота, муж мой, – отозвалась Маргарита. – Ваши люди выпустили вепрей, и лорды собираются охотиться на них.
– Уже? Я только что поднялся с постели и еще ничего не ел. Пусть приведут мою лошадь. Где конюший?
Видя, что Генрих начинает волноваться, Маргарита принялась гладить его по лбу, что всегда оказывало на него умиротворяющее воздействие. Он быстро обмяк, взор его затуманился.
– Ты недостаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы ехать вместе с ними, Генрих. Ты можешь выпасть из седла, если вдруг тобой овладеет слабость. Лорды все понимают. Вепри – это твой подарок им, и они благодарны тебе за предоставленную возможность поохотиться на них.
– Хорошо… хорошо, Маргарита. Я надеялся помолиться в часовне сегодня и не знаю, как выкроить на это время.
Она подвела его к креслу, стоявшему у длинного стола. Слуга отодвинул кресло, и, едва он успел сесть, как перед ним поставили миску с горячим супом. Он взял ложку и с сомнением взглянул на суп. Тем временем слуга Маргариты помог ей сесть рядом с ним.
Снизу все еще доносились громкие голоса лордов, готовившихся к выезду. Все громче лаяли собаки, предчувствуя скорую свободу. Половина из приглашенных Маргаритой графов привели ночью к конюшне своих лучших собак, чтобы утром пустить их по следу Кастора и Поллукса. Из-за шума и близости диких зверей они постепенно пришли в состояние неистовства. Неудивительно, что Маргарите удалось поспать совсем немного, но она была рада и этому.
Она наблюдала за тем, как Генрих ест суп, глядя перед собой совершенно пустыми, невидящими глазами. Спустя год после мятежа Кейда страхи, которые едва не лишили его рассудка, остались в прошлом. Она позаботилась о том, чтобы он проехал по Лондону и убедился в том, что город, как и прежде, находится в безопасности, по крайней мере, пока что.
Неожиданно Генрих отложил ложку в сторону и поднялся с кресла.
– Я должен выйти к ним, Маргарита. Как хозяин, я должен пожелать им хорошей охоты. Вепрей уже выпустили?
– Да, муж мой. Сиди спокойно и ешь.
Он послушно сел. Однако решимости у нее сразу поубавилось, когда она увидела, что он принялся вертеть в руках столовые приборы. У него был вид ребенка, которому запретили выходить на улицу. Маргарита удивленно смотрела на него.
– Ну ладно, иди, если ты считаешь, что должен выйти. Мажордом! Королю понадобится плащ. Проследите за тем, чтобы он надел его, прежде чем выйдет под дождь.
Генрих быстро поднялся, наклонился, чтобы поцеловать жену, и чуть ли не бегом покинул комнату. Маргарита улыбнулась и продолжила есть свой суп, пока тот не остыл.
Глядя на графов и их слуг, собравшихся у ворот замка, можно было подумать, будто они готовятся к сражению, если бы не непринужденная атмосфера и веселье, царившие среди них. Стоя под большой каменной аркой, защищавшей от дождя, Ричард Невилл, граф Уорвик, обсуждал со своими отцом и егерями тактику охоты, в то время как трое его людей готовили четырех лошадей и свору злобных собак, которые рычали и лаяли друг на друга, будучи не в силах сдерживать возбуждение. В то утро Уорвик не взял с собой своих соколов. С колпаками на головах, эти драгоценные птицы остались в его покоях. Сейчас его интересовали не птицы или мелкие звери, а два огромных вепря, рывшие землю где-то посреди пяти тысяч акров королевских лугов и лесов. Оруженосцы отца и сына уже подготовили для них оружие, а собаки рвались на поиски вепрей, чтобы загнать их, вцепиться им в тело и удерживать до тех пор, пока не подоспеют охотники, чтобы убить зверей.
Взглянув на сына, граф Солсбери заметил, что, несмотря на холодную погоду, его лицо покрывает румянец.
– Стоит ли мне говорить тебе о необходимости соблюдать осторожность? – спросил он.
