Книга Планка, страница 28. Автор книги Евгений Гришковец

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Планка»

Cтраница 28

Не верилось совершенно. Не верилось!

А еще надо было что-то делать. Немедленно! Он погладил собаку по груди, Граф еще не остыл. Тогда Андрей снова накрыл его и пошел на кухню. Татьяна была уже там. Они немного поговорили. Андрей благодарил бога, что жена его не упрекает, потому что сам он казнил себя страшно.

Потом он звонил Боре. А кому можно было еще позвонить? Опытный в разных делах и незаменимый Боря в этот раз был пьян, приехать не мог, и не представлял, что нужно в этой ситуации делать. Никто ничего не мог подсказать. Андрей даже позвонил тем людям, у которых когда-то купили Графа. Они жили за городом, услышав о случившемся они сердечно посочувствовали, и сказали, что двух своих прошлых собак похоронили прямо на своем участке под березкой. Все предлагали подождать до утра и как-то помочь. Но Татьяна умоляла унести Графа. Она именно что умоляла.

Андрей растерялся. Сам Андрей за руль сеть не мог, чтобы куда-то отъехать, друзья, которых он обзвонил, все либо были на дачах, либо тоже кто много, а кто немного выпили по случаю субботы и вообще. А Татьяна не требовала, она умоляла. Она говорила, что надо привести Машу домой от соседей, но она пока ничего не может ей сказать и объяснить. И еще она не хотела, чтобы Маша видела мертвого Графа. Машу надо было забирать как можно скорее. Потому что соседи были недовольны.

В том, как вели себя соседи, через сочувствие сквозило… мол, чего так убиваться-то, ну, умерла собачка, ну жалко, а тут люди каждый день мрут и гибнут, людей, мол, надо пожалеть, а они из-за собаки такое горе устроили. В общем в таком духе.

А Андрей не мог ничего придумать.

Варя поплакала в своей комнате, потом вышла с заплаканными глазами, всем своим видом она обвинила родителей, а особенно Андрея, во всем. Потом она тихо и искренне посидела на диване рядом с Графом, не снимая покрывало, погладила его, и молча ушла к себе с удивительным и каким-то хорошим лицом. Андрей ничего не придумал. Он сходил к соседу, разбудил его, и взял у него небольшую военную лопату в чехле. Опьянение перешло в сильную головную боль и усталость. Татьяна тем временем собрала все графовы вещи в небольшую кучу. Она сидела в прихожей на маленькой табуретке, смотрела на то, что собрала, и было видно, что взгляд её расфокусировался и плакать она больше не будет.

Перед ней лежали графов тюфячок — его постель — две миски, Татьяна зачем-то их помыла, ошейник, два поводка, намордник, несколько игрушек и синий с красным резиновый мяч. Андрей посмотрел на это и подумал, что собачья шерсть еще долго будет попадаться им на глаза дома, в машине, на одежде… везде.

Потом он пошел к собаке. Ругая себя за брезгливость и отвращение к мертвому своему псу, он переложил окоченевшее уже тело на то самое покрывало, которым тело было укрыто. Он подтер пол и выбросил тряпку в мусор. Прежде чем завернуть собаку, Андрей подумал и положил рядом с Графом его ошейник, не новый потертый поводок, хотел положить намордник, но вспомнил, что Граф его не любил и всегда крутил головой, чтобы его не надевали. Он не стал его класть, а положил еще любимую графову игрушку, резинового зайца с изжеванными ушами. Этого зайца Андрей купил задорого в специальном собачьем магазине в Германии, когда ездил туда на выставку страховых технологий и услуг.

Когда он укладывал все это, ему даже подумалось, что так укладывали в могилы древним людям все, что им было необходимо и дорого. Потом он завернул пса и его вещи в одеяло, и завязал сверток бельевой веревкой.

Татьяна тем временем сходила выбросить остальные вещи.

— Не смогла в мусорный бак бросить, положила рядом с мусоркой. Все новое почти. Он такой аккуратный был, — сказала она, вернувшись, вздрогнула, увидев сверток, лицо её снова сморщилось от плача без слез. — Вот пожил с нами паренек, порадовал нас, и все. А мы не уберегли. — она нагнулась, прикоснулась к свертку, но тут же махнула рукой и выпрямилась. — Куда ты его?

— Не знаю. Похороню где-нибудь. Придумаю. Не волнуйся.

— Только мне потом не говори где, — сказала она, держа руки у лица. — Пойду за Машей и ляжем спать. Андрюш, ты не заставляй меня волноваться, пожалуйста.

— Давай, милая, я скоро. — Андрей говорил это уже на пороге, обутый, держа сверток в руках. — Лопату мне подай, пожалуйста.

В лифте он увидел следы когтей своей собаки, которую держал теперь не на поводке, а в руках. Граф всегда от нетерпения вставал на задние лапы и скреб дверь лифта, причем всегда начинал делать это, когда проезжали второй этаж. Чувствовал и знал. Андрей подумал, что еще многое и многое будет ему напоминать о его собаке. И еще он успел подумать, что уже точно нужно немедленно сделать дома ремонт, который давно назрел. Поклеить новые обои и поменять кое-какую мебель. Диван-то уж обязательно. Неприлично жить с таким диваном. А Граф в их отсутствие на него забирался и даже не раз прятал, как ему казалось, в нем свою кость. Андрей вышел во двор и растерялся. Двор девятиэтажного дома, в котором они жили уже больше десяти лет, был полностью что называется благоустроен. Стоянка с машинами, в том числе и с Андреевой машиной, детская площадка, две убогие клумбы с уже поникшими цветами, на это нечего было даже смотреть.

Он задумался, Двор, как двор. Соседние дворы были по сути такие же. Он понял, что плохо знает подробности своего района. С Графом он ходил до детского сада и до стадиона, где была собачья площадка. И еще он знал, как пройти к магазину и все. Да, и конечно школа. Варина школа была рядом, а школа, где он сам учился, находилась чуть дальше. Он прожил в этом районе почти всю жизнь, но новых подробностей не знал. И даже не знал, как пройти дворами до своей бывшей школы. Он постоял немного, перехватил становящийся тяжелым сверток поудобнее, лопату пристроил под мышку, и пошел в сторону школьного двора. Дорога была освещена пятнами фонарей, люди попадались редко. Два одиноких мужика встретились один за другим, да группа молодых ссутулившихся парней, шла молча и помигивала огнями сигарет. Таких парней он с детства опасался, и эта опаска не прошла до сих пор. Парни прошли мимо молча, видно где-то они на сегодня свое отшумели. Но Андрей посторонился, потому что те сторониться даже не собирались.

В школьном дворе все было как-то чертовски аккуратно. «Хороший у них директор» — подумал Андрей и вспомнил свою школу и двор. Там было, где разгуляться. Заросли сирени и какие-то кустарники, заброшенное футбольное поле, руины теплицы и масса потайных мест. Там курили, сидели с девчонками… А тут негде было найти участок незаасфальтированной или неухожено земли. «Бедные дети» — и еще подумалось Андрею. — «Как же им тут худо должно быть. Наверное метут эту территорию, как проклятые. Ужас какой!» Он прошел школьный двор насквозь, постоял на спортивной площадке с железными турниками, посмотрел по сторонам. Но земля была посыпана гравием и хорошо утоптана. Он зашагал дальше. Он шел на свет огней телебашни и вспоминал, что эти огни всегда вызывали у него тоску и скуку. Но он шел, потому что там, в той стороне был кинотеатр, небольшой городской парк, и еще какие-то пространства. В том кинотеатре он давно не был, и не знал, как к нему пройти через дворы. Но он помнил, что надо двигаться в направлении телебашни. Сверток тяжелел, лопата стала выскальзывать из-под руки. Тогда он взял лопату двумя руками и прижал ею свою ношу к груди. Так показалось намного удобнее, но ненадолго.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация