– Ты что-нибудь в молоко добавлял? – на всякий случай спросил Колон. – Слушай, не лезь, гномы сами разберутся. Это как в Каменоломном переулке. Не суй свой нос туда, где его могут оторвать и съесть.
– Но мы – Городская Стража, – возвестил Моркоу. – А не какие-нибудь обитатели города, которые стараются вписаться в систему!
– Это сделал явно не гном, – заявил Дуббинс, медленно раскачиваясь на стуле. – И не тролль. – Он попытался хлопнуть себя по носу и промахнулся. – Что не тролль – точно. Руки и ноги у него были целехоньки.
– Капитан Ваймс обязательно проведет расследование, – сказал Моркоу.
– Капитан Ваймс учится быть гражданским, – возразил Шнобби.
– Так, я не собираюсь… – начал было Колон и вскочил со стула.
Он подпрыгнул. Потом еще раз и еще, хватая широко открытым ртом воздух.
– Моя нога! – наконец еле-еле выдавил он.
– Что с твоей ногой?
– В нее что-то воткнулось!
Схватившись обеими руками за сандалию, он скакнул назад и повалился на Детрита.
– В этом городе в ногу может воткнуться все, что угодно, – покачал головой Моркоу.
– Что-то прилипло к подошве, – сказала Ангва. – Да перестань ты ногой махать.
Она вытащила свой кинжал.
– Похоже на кусок картона, – сообщила она. – С кнопкой. Где-то ты его подцепил. Наверное, весь день с ним проходил, пока кнопка не…
– Кусок картона? – переспросил Моркоу.
– На нем что-то написано…
Ангва стерла грязь.
РУЖИЕ
– Что это значит? – спросила она.
– Понятия не имею. Оружие какое-то. Или это визитная карточка какого-нибудь господина Ружия, кем бы он ни был, – ответил Шнобби. – Наплюйте, давайте-ка лучше закажем еще по…
Моркоу взял картонку и повертел ее в руках.
– Сохрани кнопку, – посоветовал Дуббинс. – Пять таких кнопок целый пенни стоят. Уж я-то знаю, мой кузен Гимик их делает.
– Это очень важно, – медленно произнес Моркоу. – Нужно сообщить капитану. Кажется, он искал именно это.
– Что в этой картонке такого важного? – удивился сержант Колон. – Если не считать, что моя нога болит как проклятая?
– Откуда мне знать? Капитан разберется, – ответил Моркоу.
– Вот ты ему все и доложишь, – буркнул Колон. – Он сейчас живет у ее светлости.
– Учится быть господином, – добавил Шнобби.
– Я ему сообщу, – сказал Моркоу.
Ангва посмотрела на грязное окно. Скоро взойдет луна. Вот они, эти города… А может, чертова луна уже взошла и прячется за какой-нибудь башней?
– Так, мне пора домой, – объявила она.
– Я провожу тебя, – быстро произнес Моркоу. – Все равно мне нужно разыскать капитана.
– Это совсем не по пути…
– Если честно, мне очень хочется проводить тебя.
Она посмотрела на его искреннее лицо.
– Но зачем?… Столько беспокойств…
– Все в порядке. Я люблю ходить. Это помогает думать.
Несмотря на свое отчаянное положение, Ангва улыбнулась.
Они вышли в мягкую вечернюю жару. Моркоу инстинктивно перешел на шаг стражника.
– Это очень старая улица, – сказал он. – Говорят, под ней течет подземная река. Я где-то читал об этом.
– Ты действительно так любишь ходить? – спросила Ангва, старясь идти с ним в ногу.
– О да, здесь столько интересных улиц, исторических зданий. В выходные дни я частенько гуляю.
Она пытливо посмотрела на него. О боги!…
– А почему ты вступил в Стражу? – поинтересовалась она.
– Отец сказал, что она сделает из меня мужчину.
– Кажется, так и произошло.
– Да. Эта самая лучшая работа в мире.
– Правда?
– Конечно. Есть такое слово «полисмен», это древнее название стражников. И знаешь, что оно означает?
Ангва пожала плечами.
– Оно означает «человек полиса». Так в древности называли город.
– Да?
– Я где-то читал об этом.
Она снова бросила на него взгляд. Лицо Моркоу ярко освещал факел, горящий на углу улицы, но оно также светилось своим светом, изнутри.
«Он гордится», – подумала она и вспомнила присягу.
«Гордится тем, что служит в этой проклятой Страже. Невероятно…»
– А ты… почему ты вступила в Стражу? – спросил он.
– Я? Мне просто нравится, когда каждый день есть еда и крыша над головой. Кроме того, особого выбора у меня не было. Либо сюда, либо становиться… как это называется?… Ну, туда идут все женщины, у которых нет работы. А, в белошвейки
[10]
.
– А тебе хотелось бы стать белошвейкой?
Ангва искоса посмотрела на него, но наткнулась на наивный, честный взгляд Моркоу.
– Вряд ли, – сказала она. – Я шить не умею. Кроме того, я увидела плакат: «Городской Страже Требуются Люди! Стань Мужчиной В Городской Страже!» Я подумала и решила попробовать. В конце концов, терять мне было нечего.
Она подождала, чтобы удостовериться, что он снова ничего не понял. Удостоверилась.
– Текст написал сержант Колон, – признался Моркоу. – Он всегда отличался некоторой прямотой.
Вдруг он втянул носом воздух.
– Ты ничего не чувствуешь? – спросил он. – Пахнет так… словно кто-то выбросил старый туалетный коврик.
– О, большое спасибо, – донесся откуда-то снизу из темноты голос. – Да, конечно. Большое тебе, сердечное спасибо. Очень любезно. Старый туалетный коврик. А кто ж еще?
– Ничего не чувствую, – солгала Ангва.
– Врешь, – сказал голос.
– И не слышу.
Башмаки капитана Ваймса услужливо подсказали своему хозяину, что он находится на Лепешечной улице. Ноги передвигались самостоятельно, ум капитана был занят другим. На самом деле в данный момент большая часть его медленно растворялась в лучшем виски Джимкина Пивомеса.
Если б только они не были так подчеркнуто вежливы! В жизни капитана было несколько событий, которые он всегда пытался – но, к сожалению, безуспешно – забыть. До этого дня верхнюю строку списка занимал вид глотки гигантского дракона, который сделал вдох с явным намерением превратить его, капитана Ваймса, в маленькую кучку не совсем чистого угля. Ваймс частенько просыпался в холодном поту, снова и снова он видел зарождающееся пламя. Но теперь, похоже, этот сон заменят другие воспоминания. Воспоминания о тех безразличных лицах, с которыми гномы вежливо выслушали принесенную им весть, – и ощущение, как будто его слова падают в бездонную яму.
