А на чем, вспомните, поднялась новая политическая элита? Правильно: на разрушении веками складывавшегося на евразийском пространстве многонационального государства. Вы думаете, это когда-нибудь забудется? Никогда. Вы думаете, почему наши либералы так против смертной казни борются? Из-за трогательной заботы о серийных убийцах? Нет, просто они хорошо помнят, что именно высшей мерой в прежние годы каралась государственная измена. Вероятно, поэтому шпионаж в нынешней судебной практике приравнивается к сквернословию в общественном месте. Чем политическая элита может искупить свою вину перед Державой? Тем же, чем искупили большевики: восстановлением разрушенного и возвращением утраченного. Реально это сегодня? Нет, нереально. После показательного, на весь мир, харакири, совершенного во имя укрепления взаимного доверия между Востоком и Западом, странно жаловаться на плохую работу кишечника. Восстановление, конечно, произойдет, но будет стоить огромных трудов. Полагаю, библейская печаль в глазах нашего президента происходит во многом от понимания того, какие мощные силы не заинтересованы в подъеме России.
Но я вспоминаю разговор с одним немецким писателем, состоявшийся еще в те годы, когда Берлин разделяла стена. Он сказал так: «Моя страна разорвана. Это историческая данность, с которой бессмысленно спорить. Я и не спорю. Я просто с этим не согласен. И все немцы с этим тоже не согласны!» Тогда я не понял смысла его слов. Теперь, глядя на объединенную Германию, понимаю. А есть ли сегодня у нашей интеллектуальной элиты это спокойное, конструктивное, обращенное в будущее несогласие с нынешним состоянием страны? Нет. Точнее, почти нет. Значит, не будет этого созидательного несогласия и у народа, ибо государствообразующие идеи в огороде не растут.
Теперь об элите экономической, поднявшейся, как все отлично помнят, на приватизации, результатами которой недовольно подавляющее большинство населения. Пожалуй, сегодня на просторах Отечества это недовольство — единственное (разумеется, кроме русского языка), что объединяет наш многонациональный и разноконфессиональный народ. И следует помнить: массовое неприятие «прихватизации» делает весь класс новых собственников по сути нелегитимным. Следовательно, в любой момент «мерседес» может превратиться в тыкву, а телохранители — в крыс. Значит ли это, что необходима, а главное — возможна деприватизация? Не уверен. «Родить обратно» приватизацию уже нельзя. Что же может в этой ситуации нынешняя власть, более всего озабоченная легитимизацией хапнутого ловкими мира сего? Немногое: создать такие нравственные и правовые условия, когда новые владельцы общенародной собственности вынуждены эксплуатировать ее не только себе, но и Державе на пользу. Почему же власть этого не делает или делает недостаточно эффективно? Прежде всего потому, что она до сих пор ощущает себя властью предпринимателей, а не всего российского народа. Именно отсюда ее поразительная непредприимчивость.
Другая причина заключается в том, что нынешние верхи ни дня не были пассионарными, они стартовали с того, чем закончили дворянство и советская номенклатура — с безответственности, пофигизма и желания просто «пожить». Вы только вспомните тип людей, окружавших президента Ельцина! Это же за редкими исключениями какой-то коллективный зять Межуев при подгулявшем Ноздреве! Разрушив медленно, слишком медленно эволюционировавшую командно-административную систему, они создали карманно-административную антисистему, ввергнувшую нас из застоя в исторический простой, ибо смысл и назначение этой антисистемы сводится к набиванию карманов с помощью административного ресурса. Чтобы понять, сколько мы из-за этого потеряли, достаточно побывать в Китае, не разрушившем свою командно-административную систему, а сделавшем ее инициатором и регулятором модернизации страны.
«Ты куда, сукин сын, нас зовешь?» — может спросить автора этих строк иной проницательный читатель, воспитанный на ксерокопированном «Архипелаге ГУЛАГ» и подпольном «Скотном дворе» Оруэлла, позаимствовавшего этот сюжет, кто не знает, у нашего историка Николая Костомарова. Туда и зову — вперед, к командно-административной системе! Пятнадцать лет реформачества (произнести «реформирования» просто язык не поворачивается) убедительно показали, что «умный рынок», самочинно решающий все экономические проблемы, существовал только в недалекой голове обозревателя газеты «Правда» Егора Гайдара. Там он и остался. Мы же в результате получили безумный рынок, при котором обыватели мерзнут без электричества, а военные летчики сидят без топлива и поддерживают свою боеготовность, глядя по телевизору бомбежки Багдада.
Конечно, когда лично член Политбюро Суслов запрещал Ларисе Васильевой печатать в «Дне поэзии» стихи Гумилева, а ресторан Дома литераторов с трудом добивался от Главобщепита редкостной привилегии не брать вялую зелень с базы, но покупать петрушку на колхозном рынке, из такой командно-административной системы ничего путного выйти не могло. Но если фреза берет слишком глубоко, зачем разносить весь станок кувалдой? Не проще ли переналадить? Не надо забывать, что мы живем в огромной северной стране, географически открытой любому нашествию, в стране, где веками складывались коллективные формы выживания, а соответственно общинное сознание и особое, уповающее отношение к государству. Веками инициатива населения (если исключить бунты, да и то не все) направлялась властью, веками наши люди были государевыми, а потом три четверти века советскими, то есть тоже государственными. Разумеется, у этого не раз выручавшего нас коллективизма есть обратная сторона: сниженная индивидуальная активность, осложненная или, если хотите, облагороженная нестяжательной православной этикой. И этот уникальный социум без серьезной государственной опеки мы в одночасье, опираясь на западные теории, хотели превратить в рыночное общество?! Да ведь, извиняюсь, одно и то же слабительное на всех по-разному действует. Мы сами отключили свой наиважнейший, веками выстраданный ресурс — государственность. Америка «сделала» Советский Союз исключительно потому, что ее командно-административная система оказалась более жесткой и эффективной.
У России сегодня нет государства, соответствующего ее экономическому потенциалу и национально-историческим задачам. У нас есть государственно гарантированные условия для дальнейшей деградации и депопуляции. Лично я с этим не согласен. Полуосознанно и безысходно не согласен народ, то и дело выплескивающий свое возмущение на улицы. Не согласны с этим даже совестливые и дальновидные иностранцы, с недоумением наблюдающие картину последовательного саморазрушения великой некогда Державы. Не согласен с этим, как я понимаю, и Кремль.
Так чего же мы ждем?
«ЛГ», 2003
РОССИЯ В ОТКАТЕ
Каждый нормальный человек, считающий Россию своим Отечеством, а не случайным местом рождения или обогащения, нередко с тоскою задумывается о том, что же все-таки происходит на самом деле в нашей стране. Почему, столь решительно и даже глумливо отстав от социализма ради того, чтобы пристать к цивилизованным рыночным странам, мы откатились почти по всем показателям, в том числе и по качеству жизни, в самый конец общемирового списка? Почему объявленный рывок в будущее отбросил нас в прошлое — и в геополитике, и в экономике, и в науке, и в культуре, и в образовании, и в здравоохранении? Нет, Россия не в обвале. Она в небывалом, вызывающем оторопь откате. Мы заплатили огромную цену, в сущности, сами не зная за что! Любые реформы — дело затратное, но почему российская модернизация конца XX века оказалась утратной?
