Он так и спросил.
Сначала я подумал, что вопрос носит риторический характер, но водитель ждал ответа. А Чернышевский из меня никакой: понятия не имею, что делать! Но вопрос был задан, и, помучившись, я ответил что-то нехитрое в том смысле, что кризис кризисом, а мы должны делать свое дело, каждый свое, а там уж как получится. Как говорится, по специальности.
— А что, — сказал водитель, — я могу по специальности…
И как-то нехорошо задумался. Надолго так.
— А вы кто по специальности? — решился я наконец. И мужчина ответил:
— Артиллерист.
И снова замолчал.
Кажется, я навел человека на мысль.
Сфера обслуживания
Выступал я как-то в казино (случается в жизни и не такое).
Неподалеку от места выступления имелся ресторан с баром, а вокруг бара — большой ассортимент девушек, предназначенных для тех, кто в эту ночь не обделен удачей, но лишен ласки.
А я хотя не Куприн, но тоже любознательный.
Короче, разговорились мы у бара с одной клеопатрой, 300 долларов за сеанс… Поговорить с собой, впрочем, она позволила бесплатно — она меня, вы будете смеяться, узнала и решила поделиться своей мечтой.
Эта мечта стоит того, чтобы если не сбыться, то хотя бы быть услышанной народом.
Хочу, сказала клеопатра, стать депутатом. В крайнем случае — помощником депутата. Я поинтересовался: зачем? А так, с ходу ответила клеопатра, ибо ответ на этот вопрос, по всей видимости, сформулировала давно… Ни хера не делать, ездить на машине с шофером, и только бла-бла-бла, бла-бла-бла…
Текст передаю дословно.
Немного подумав, я заверил клеопатру, что она уже на правильном пути. Я только забыл ее предупредить, что в депутатах ей будет труднее, чем сейчас, потому что обслуживать клиента придется на глазах у общественности.
Впрочем, и расценки повыше.
Интерес к эпохе Возрождения
Много лет назад один мой добрый приятель, журналист N., будучи во Флоренции, наткнулся на лавку, в которой делают оттиски больших гравюр с видами этого города. Шлепают их, как фантики, но — по старой технологии, на камнях, «под старину» опять-таки.
Склонный ко всему прекрасному, мой приятель купил несколько имевшихся в лавке пейзажей, по 35 долларов за штуку, а спустя какое-то время увидел такие же — в Кремле, после знаменитого тамошнего бородинского ремонта с «Маббетексом»; на стенах одной залы, в роскошных рамах. Он спросил у местного краеведа, что это за гравюры — и выяснилось, что: Флоренция, шестнадцатый век.
Эх, заглянуть бы в смету…
Карла дель Понте, мисюсь, где ты?
Ответственные силы
Осень 1999 года, лечу на концерт в Петербург. Впереди, в бизнес-классе тусуется большая компания государственных мужей во главе с вице-спикером Чилингаровым. Лету до Питера час с небольшим, но коньяк в «бизнесе» наливают бесплатно, и к посадке в Пулково государственные мужи смотрятся уже довольно неофициально.
Через несколько часов я встречаю всю эту гоп-компанию в ресторане «Астория», куда меня привозят на ужин щедрые организаторы концерта.
В точности по Довлатову, меню в ресторанах я всегда читаю справа налево — начиная с цены. А в «Астории» цены такие, что, даже ужиная за счет организаторов, я время от времени вздрагиваю от количества бессмысленно потраченных у.е.
А за соседними столами гуляют государственные мужи во главе с вице-спикером Чилингаровым. Льются марочные коньяки; пиджаки от Версаче сняты, у рубашек от Армани закатаны рукава. После показа коллекций нижнего белья (не самого по себе, а на девушках) часть этих девушек, не вполне одевшись, переселяется за столики к государственным мужам…
К началу второго ночи, когда я отправляюсь в гостиницу, жизнь за соседними столиками только выходит на расчетный уровень.
Спустя часов семь, продрав глаза в своем номере, я плещу в лицо воды — и по дурной привычке включаю телевизор, чтобы, не дай бог, не пропустить какую-нибудь новость. И, щелкая пультом, дощелкиваюсь до петербургского канала, а там…
Там (в прямом эфире) — учредительный съезд движения «Отечество — Вся Россия». Таврический дворец. На трибуне стоит губернатор Яковлев, а в президиуме сидит вице-спикер Чилингаров и пьет воду. И вокруг него сидят люди из вчерашней «Астории», все с серыми лицами — и все тоже пьют воду.
И губернатор Яковлев говорит (дословно): настало, говорит, время, когда в российскую политику должны прийти ответственные силы!
А ответственные силы, сидя в президиуме, не могут даже кивнуть головой на эти судьбоносные слова, а только пьют воду. Лица у всех тяжелые, мрачные. Ясно, что всю ночь накануне съезда эти люди не спали, думали о России…
Боль за Россию и крутое похмелье дают на лице примерно одно и то же выражение невыразимой словами тоски — вот ведь что интересно!
Кто звонит в колокол…
Осенний день год кормит; всяческие юбилеи для свободных художников — хороший случай подмолотить деньжат. Мой друг Вадим Жук подписался на такую шабашку по случаю 850-летия Москвы. Речь шла о сценарии какого-то массового действа чуть ли не на Красной площади.
Ставил действо известный американский режиссер Андрон Михалков-Кончаловский.
Дурное дело нехитрое, и сквозной сюжет был без интеллектуальных излишеств. Все действо ряженые россияне строили колокол, а в конце, по отчаянной мысли Вадима Жука, кто-то должен был в него ударить. Типа метафора. Вадик, чистая душа, предложил, чтобы в колокол ударил маленький мальчик. Типа метафора, опять-таки. Типа — будущее… завтрашний день России…
— Какой, блядь, мальчик! — вскричал американский режиссер Михалков-Кончаловский. — У нас в первом ряду — будущий президент России!
И в колокол ударил Юрий Лужков.
Чем бы дитя ни тешилось…
Как брат брата…
Этот анекдот, как крючочек петельку, цепляет другую историю тех же нравов, рассказанную уже другим свидетелем. За правильное распределение ролей и в связи с вышеописанным юбилеем Москвы американский режиссер Андрон Михалков-Кончаловский был представлен к ордену «За заслуги перед Отечеством» 2-й степени.
А брат его, известный российский кинорежиссер Никита Михалков, незадолго перед этим, в связи с собственным пятидесятилетием, получил то же самое 3-й степени.
Весть о том, что родной брат может получить то же самое более высокой степени, проняла патриотическое сердце Никиты Сергеевича до самых глубин, и он специально пришел на комиссию по государственным наградам, и выразил недоумение происходящим, поставив вопрос в государственной плоскости: будет ли правильным с политической точки зрения, если российский режиссер заслуживает от Отечества что-то третьей степени, а его брат, американский режиссер, — второй?
