— Верно, прикончить надо…
— Я имел в виду совсем другое. Для воина дело чести — оказать помощь побежденному противнику.
— Ну, мы его, скажем так, не побеждали — пострадал от собственной глупости и злобы.
— Что же с ним делать?
— Ему, чтобы подняться и взлететь, надо кого-нибудь сильно запрезирать, — объяснил Жихарь. — А мы для этого дела не годимся — вон мы по сравнению с ним какие бравые!
Богатырь выпятил грудь и охнул от боли.
— Ой-ой-ой! — закричал он. — Бедные мы, горемычные! Коней у нас нет, одеты во что попало, люди увидят — станут смеяться, а мы и наказать насмешников не сможем: ни оружия нет, ни доспехов! Помирать нам тут горькой смертью! А голубчик наш расправит крылышки соколиные и полетит в высокие небеса! А мы поплетемся, маленькие и жалкие, по убогой земле, по каменной стране!
Принц даже испугался:
— Да что это с вами, сэр Джихар? Разве пристало бойцу такое малодушное отчаяние?
— Помалкивай! — шепнул Жихарь. — Это ведь я так его врачую! — И продолжал:
— Увы, увы нам, бессчастным, бесталанным! Увы сиротам убогим! Нас ведь всякий норовит обидеть, а мы утрем только сопельки да поплачем тихонечко в уголку! Ничего-то мы толком не умеем, грамоте не знаем, ни которому ремеслу не обучены! Помрем скоренько — никто слова доброго не молвит, песенки печальной не сложит!
Такое нарочитое самоуничижение возымело желаемое действие: глаза Демона загорелись самодовольным блеском, спина оторвалась от камня, он начал подниматься всем телом, словно ветка, стряхнувшая снег.
— Вот видишь! — восхитился Жихарь. — А ты говорил!
Хотя ничего Яр-Тур не говорил.
Между тем Демон возвысился надо всем окружающим, поглядел на побратима сверху и скривил губы в гримасе такого нечеловеческого презрения, что Жихарь и впрямь почувствовал себя ничтожнейшей из тварей.
Демон торжествующе похлопал костяными ушами, взмахнул крылами и устремился ввысь, не забыв при это плюнуть в своего спасителя.
— Сэр, да вы скотина! — вскричал Принц Яр-Тур.
— Хрен с крыльями! — помог ему Жихарь. Но горделивый дух уже не слышал этих обидных слов: он поднимался все выше и выше, подпитываясь презрением не только к этим двум сиротам убогим, не только к их жалкой птичке, но и к земле, небу, воде и огню.
Полет его был так легок и стремителен, что даже оскорбленные побратимы залюбовались.
— Отчего же ваш мудрый сэр Беломор не отправил в поход за Полуденной Росой, скажем, того же Демона?
— Оттого, что демоны много глупее человека.
— Пока что глупцами выглядим мы, — сказал Принц. — Потому что примерно половина из того, что вы тут ему про нас наговорили, — святая правда.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Если рыба утомилась, хвост ее краснеет. Хвост леща от природы белый, а теперь он стал красным, значит, усталость его весьма велика.
Комментарии к «Ши Цзин»
Побратимы умирали, а Жихарь, так тот считал, что давно уже умерли, не по первому разу, и гуляют сейчас где-то на подступах к Костяному Лесу.
Конца каменному склону не было. А может, и был, только не проглядывал за туманом, павшим внезапно и, как оказалось, навсегда.
Побратимы умирали, но виду друг другу старались не подавать, переставляя ноги. Жихарь все чаще останавливался, доставал золотую ложку, ставил на камень поровнее и сверялся по черенку, верно ли идут.
— А в доспехах, я чаю, было бы тяжелее, — утешался он.
Туман был жаркий и душный. Давно сжевали последние крошки соленого сыра, а утолить жажду было нечем, даже сок черного кустарника не годился, кусал и щипал язык.
Будимир находил себя не худо, шел своими лапами, но к просьбам спутников прокукарекать не в срок и тем вызвать спасительный дождь пребывал глух.
— Посмотрим, кто с тобой возиться станет, когда мы сдохнем, — грозился богатырь, но без толку.
Яр-Тур шагал молчком, а вдруг и шаги его Жихарь перестал слышать. Обернулся и увидел, что побратим никуда за ним не идет, а лежит ничком.
— И то верно, давай ночевать, — согласился Жихарь и расположился невдалеке.
Ночевать, правда, было затруднительно, поскольку солнце, в тумане представшее размытым светлым пятном, как застряло в зените, так на закат и не собиралось.
В трех шагах ничего не было видать, никакого шума ниоткуда не слышалось, и камни-то под ногами были все одинаковые.
Лежали молча, и сон не шел, и отдых был не в отдых — что перед вечным-то отдыхом отдыхать!
— Сэр Джихар, — Принц нарушил молчание. — Какие-то странные и причудливые существа, мнится, окружают меня! Они невелики ростом, но значительны числом.
— В пупырышках? — не размыкая глаз, спросил Жихарь.
— Их трудно разглядеть, сэр брат. Знаете, так бывает, когда запорошишь глаза… Жихарь вздохнул.
— Значит, мы с тобой где-то мнимых понарошек подхватили, не убереглись, — сказал он. — Но теперь уж все равно.
— Не будет ли от них вреда? — затревожился Принц.
— Вреда нет, только перед людьми неудобно. Увидят, скажут: такие молодые, а уж мнимых понарошек подхватили. К счастью, никто не увидит и ничего не скажет.
— Скажите честно, брат, они являются на одре смерти?
— Не обязательно, бывает, и с перепою, и еще много отчего. Помнится, гуляли мы целую неделю с Чурилой и Посвистом. Продрал глаза, как деньги вышли, гляжу — бегают уже по друзьям моим любезным!
— Они пьют кровь?
— Нет, на что им наша кровь! Они просто мнятся, только и делов. Лежи да помирай спокойно.
— Я не привык встречать смерть сложа руки.
— Снова скажу: вольно нам, дуракам, было Демона задирать, — заметил Жихарь, хотел было плюнуть, а нечем.
— Таков уж мой обычай, — сурово сказал Принц. — Может быть, поднимемся, сэр брат, и вступим промежду собою в смертную схватку, хотя бы и на дубинках, дабы каждый из нас пал от руки достойного противника, а не околел, подобно псу?
— Как ногами идти, так тебя нет, а как драться — вот он ты! — рассмеялся Жихарь. — Да нет, не стоит друг другу последние часы портить. Будимир — птица непростая, он будет жить и должен передать весточку старому Беломору: дескать, не прогневайся, премудрый волхв, помираем на походе, до цели и близко не добрались, ищи героев получше нас разомкнуть проклятый круг времени…
— А такой ли уж он проклятый, сэр брат?
— А жизнь вообще проклятая, так пусть хоть не повторяется, один раз побудет — и хватит…
— Не натворим ли мы, таким образом, нового зла?
— Мы, — сказал Жихарь, — похоже, ничего уже не натворим.
